Не Людвигу прошипел. Осознав, что за причинение вреда снежному меня и прибить могут, по закону именно такое полагалось покусителю на белокожих, мгновенно перестала отпихивать любвеобильного жениха, обвила его толстую шею руками и томно проворковала:
— Людвиг, а это — дракон.
— Где? — не понял снежный, доставая платок.
Серый, как и его одеяние.
Я ногой снова захлопнула дверь. И, кажется, снежному опять досталось по носу.
Людвиг ничего не понял, он тормознул еще на мысли о драконе и начал озираться. И только сообразительная госпожа Найнван взвизгнула истерично:
— Людвичек, она сражения с драконом не стоит, брось каку, сына!
Да не такие уж и плохие платки я ей выбирала, чтобы настолько меня ненавидеть! Ну кроме той парочки, на которых золотыми буквами на ее родном аске было выведено: «Покойся с миром». Но тут меня можно понять — это после того, как с ее легкой руки мне был вручен пузырек с самодельной туалетной водой, вонявшей тухлятиной! Но все же!
Впрочем, сказать что-либо не вышло — по двери вдарили так, что она с грохотом повалилась, и так как там стоял Людвиг со мной на руках, то двери сильно не повезло — раскололась об голову моего нареченного. А Людвигу ничего, даже не заметил, поморщился только от пыли и головой тряхнул, сбрасывая щепки. Серьезно — я его зауважала сразу. И не только я — оба снежных в сером тоже с уважением поглядели.
Уважения хватило секунд на тридцать, после чего снежные синхронно сообщили:
— К лорду Эйну. Сейчас.
Я вцепилась в жениха мертвой хваткой, Людвиг, осознав, что «драконов» двое, вцепился в папочку. Вот так втроем мы и были поставлены пред очи лорда Эйна. И вот итог — трясусь в карете, непонятно куда направляясь.
И понервничать бы сейчас, попереживать, обрыдаться в конце-концов, но злость такая душит — до бешенства. И решив, что на месть мне силы еще понадобятся, злющая, как виверна, я завалилась спать.
Транспорт перестал скрипеть часов через семь, когда мысли о естественных надобностях вытеснили даже желание убивать снежного гада долго и с удовольствием. То есть теперь план был таков — сбегать в комнату для девочек, поесть, убить Эйна. План мне нравился, очень. Особенно в момент, когда карета, в которой я находилась, заскользила явно по воде и до меня плеск донесся… Негуманно вообще так с будущими любовницами обращаться! Где мои драгоценности, слуги и долгий чувственный соблазн?! Или это у снежных такой способ укрощения строптивых? Действенно, должна признать, но и глупо — так до лужи довоспитываются, и будет у них запах в карете недвусмысленный. Ибо издевательства издевательствами, но меру знать нужно!
Меру они, как оказалось, знали, потому как экипаж остановился.
Остановился!
Затем дверь распахнулась и я услышала ледяное:
— Не рыдать. Не истерить. Ваша покорность и готовность услужить — лучшая тактика поведения в вашем положении. И я бы попросил выйти из кареты самостоятельно, не заставляйте вытаскивать вас насиль…
Договорить снежный не успел — я не вышла, я вылетела. Чуть не поскользнулась на ледяном полу, удержалась, только схватившись за рукав снежного в черном (с красными глазами эффект был убийственный, мне в некоторые места захотелось с утроенной силой), и взвыла:
— А покои мои где?!
Снежный, дворецкий он тут или кто, неясно, оторопев от моей прыти, нервно указал куда-то вверх.
— Благодарствую, — ответствовала я и умчалась вверх, мимоходом заметив, что находились мы в зале со множеством луж, на первый взгляд бездонных, и собственно мой транспорт стоял рядом с одной из луж и с него стекало… Стекало… Текло… Где мои покои?!
— Наверх, третий этаж, соро…
Не дослушала.
Подхватив грязные после убеганий от снежных прихвостней юбки, помчалась вверх по лестнице, отсчитывая пролеты — первый, второй, третий… На третьем выскочила в коридор. Отвратительно белый! С кремовым ковром на полу, ледяными скульптурами, снежными картинами — бр-р-р, одним словом. И публичный дом, если говорить двумя словами, ибо на дверях, тянувшихся по обеим стенам коридора, значилось: «Айзи, Ника, Эрма, Улинна, Габри, Виэль…». Виэль? О, это я, а значит для меня, то есть мое!
И я рванула к двери, дернула за ручку и… дверь не открылась. А у меня уже от естественных желаний в глазах мутнеет, и вообще это что такое?!
— Откройте! — заорала я. — Откройте немедленно, мне срочно надо… — подумала, что сказала, хихикнула и добавила шепотом: — В любовницы надо, срочно.
Оказалось, даже шепотом тут говорить не стоит — в ледяном замке с эхом имелись явные проблемы, поэтому моя последняя фраза разнеслась по всему коридору.