Проглотив подступивший к горлу комок, я набрала побольше воздуха, затем поднесла руку к двери и чуть слышно постучала, едва касаясь костяшками пальцев деревянной поверхности. Легчайший стук, чтобы не разбудить Анну. Как он учил.
Глава 2
Пока он закрывал за мной дверь, на мгновение мы оказались зажатыми в неловкой тесноте коридора. Он находился так близко, что я чувствовала тепло его тела. Силу, исходящую от него. Моя ладонь нечаянно задела его руку, горячую даже через рукав рубашки.
Он дернулся, словно от удара током. Внутри у меня все сжалось. Значит, связь между нами еще не прервалась? Ведь он реагирует так бурно… Но вид у него был загнанный, и он старательно отводил взгляд.
У меня подкашивались ноги. Я надеялась, что он передумал, что он наконец понял, каким дураком был, бросив меня, а позвал потому, что захотел, чтобы все стало по-прежнему.
— Выпьешь? — предложил он.
Ральф повел меня в кухню через холл — мимо столика с аккуратно сложенной почтой, мимо фотографий в рамках на стенах и мимо двери в подвал, едва заметной под лестницей. Мои каблучки постукивали по плиткам кафельного пола, и я, инстинктивно стараясь не шуметь, пошла на цыпочках.
Прислонившись к стойке — к ее кухонной стойке, я наблюдала за ним, словно вновь узнавая его. Его широкие плечи под рубашкой, к которым я прижималась, когда мы занимались любовью, его особый запах — смесь мужского пота, свежего белья и геля для душа. И этот жест… Он всегда так проводит пальцами по волосам, когда нервничает. Ральф… Я закусила губу.
Разлив по бокалам вино, он протянул один мне. Шираз, его любимое. Бутылка стояла на стойке, рядом с двумя бокалами, еще до моего прихода. Интересно, эту бутылку приобрела Хелен? Совершая еженедельные закупки в интернет-магазине?
Чтобы скрыть нервозность, я стала делать вид, будто рассматриваю полки, на которых в ряд выстроились кулинарные книги. Китайская кухня, французская, итальянская, ближневосточная… Корешок к корешку, в строгом алфавитном порядке, по автору. В этом вся Хелен. Однажды библиотекарь библиотекарь навсегда. Как у него вообще хватает сил терпеть такое?
Я снова повернулась к нему. Кухонные часы показывали почти четверть девятого. Они всегда спешили на пять минут. Я знала мельчайшие подробности их совместного быта. Внутреннее напряжение грозило перерасти в боль, и я выпила вино быстрее, чем следовало.
— А она где?
— Дела в школе. Вроде какая-то беседа. О счастье, — сухо усмехнулся Ральф, не отрывая взгляда от пола.
Однажды у нас был секс прямо здесь, на стерильном кухонном столе, за которым они завтракали каждое утро. Он завелся от одной мысли, что Хелен не одобрила бы не только его неверность, но и такой негигиеничный способ измены.
— Итак… — Я прилагала все усилия, чтобы мой голос звучал беззаботно — еще одна уловка заставить Ральфа захотеть меня. — С чего начнем?
— Нужно поговорить, — ответил он, по-прежнему не глядя на меня.
— Мы уже говорим.
Пальцы с силой сжали ножку бокала. Вот уже несколько недель, самых мучительных в моей жизни, он игнорировал мои сообщения. Не брал трубку, избегал меня в школьных коридорах, как бы отчаянно я ни преследовала его, переходя за ним из класса в класс. Его расписание я знала наизусть.
Он отпил глоток вина.
— Я понимаю, тебе больно. Мне правда очень жаль… Но я никогда не собирался…
Что-то внутри меня снова сжалось.
— Что ты не собирался?
Ральф помолчал, и наконец его взгляд на мгновение встретился с моим. Настороженный и, как показалось, глупый.
— Извини, но все кончено. Я о наших отношениях. Ты должна остановиться.
У меня пропал дар речи. Остановиться? И это после того, что он мне говорил? Разве не он клялся мне в любви? Разве не он говорил, как правильно, что мы вместе? Я-то была совершенно уверена, что в конце концов он уйдет от нее, бросит свою библиотекаршу ради меня! Я закусила губу.
Он снова отвел взгляд:
— Я знаю, ты злишься. Понимаю. Но так ты де лаешь только хуже.
— Для тебя может быть. — Мне больше нечего было терять.
Ральф пожал плечами.
— Пожалуйста, не надо. Все кончено. Прости, но прошлого не вернешь. — Он переступил с ноги на ногу, его отсутствующий взгляд теперь упирался в плиту в дальнем конце кухни. — Дело же не только в том, что ты собираешься ударить побольнее меня. Или Хелен. Анны это тоже коснется.