— Ну как тебе? — спросила я у своего мужчины.
— Я знал, что лучше тебя с этим никто не справится, — приобнял он меня.
Хоть я и сама видела, что все проходило по высшему разряду, но его похвала была очень приятной.
— Решила подняться в кабинет? — шел Грач за мной следом. — Мне как раз нужно кое-что с тобой обсудить, дальше оттягивать некуда.
— Здесь что-то слишком шумно для меня сегодня, — вымученно улыбнулась я. У меня вдруг разыгралась головная боль, начало мутить, и неистово захотелось сбежать от толпы, хотя я всегда любила быть внизу и наблюдать не со стороны, а с позиции гостя. — Пойдем, там и обсудим.
Грач кивнул, но при этом словно бы окаменел, и это вселило в меня какую-то странную тревогу.
Едва мы с Димой переступили порог моего кабинета, как я стремглав помчалась в туалет, где меня почти вывернуло наизнанку.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил меня Грач, поддерживая и помогая умыться.
— Наверное, отравилась чем-то… — расстроилась я. — Или переработала. В последние дни мне приходится постоянно бороться с тошнотой.
— И почему я об этом не знаю? — нахмурился Дима. — Нужно показаться врачу. Со здоровьем не шутят, Птичка.
— Не хочу в больницу. Ничего серьезного со мной не случилось, просто беспорядочное питание сказывается, — не соврала я, ведь грешила таким постоянно.
Яга уже устала ругать меня за такой образ жизни и пугать появлением гастрита. Видимо, накаркала.
— Марго, — покачал головой он.
— О чем ты хотел поговорить? — выдохнула я, присаживаясь в кресло и закрыв глаза.
— Ни о чем, — отозвался Грач. — Это подождет. Как ты? Совсем плохо?
— Поехали домой, а? — попросила его я, и Грач сдался.
В эту ночь мне помог ромашковый чай и объятья любимого мужчины. С утра тошнота отступила, но не успела я обрадоваться, как к вечеру она опять вернулась. Так длилось с неделю.
Плохое самочувствие преследовало меня то утром, то днем, то вечером. Причем как накатывало самым неожиданным образом, так и отпускало. На гастрит это уже не было похоже — даже мне пришлось признать очевидное.
От Грача эти нелады со здоровьем мне худо-бедно пока удавалось скрывать, но себя обманывать уже нет. Поэтому я и решилась сделать тест на беременность, а потом столкнуться с жестокой реальностью, где не только этому ребенку нет места, но и наши отношения под запретом.
ГЛАВА 23
Богдан сопел во сне. Смешно складывал губы трубочкой, причмокивал и фыркал, словно маленький ежик. Он крепко прижимал к себе игрушку-пони, будто даже ночью не хотел с ней расставаться. Эта его любовь к лошадям меня удивляла и умиляла одновременно.
— Мой любимый «же ребенок», — прошептала я и улыбнулась. — Мое счастье.
Я погладила сына по голове, поцеловала в лоб и вышла из спальни, закрыв вместе с дверью доступ к непрошеным воспоминаниям. Не надо было все это в голове перебирать — только больнее себе сделала.
Какая женщина умудрится дважды в одну реку войти или с разбегу расквасить лоб о те же грабли? Только настоящая дура.
Я никогда себя к таким не причисляла, думала: выросла, стала сильнее, подозрительнее. Но вот наивную дуру, как оказалось, из себя не вытравила. И опять поплатилась.
«За что только? — никак не находила ответа я. — За то, что вновь поверила в возможность быть счастливой? За то, что полюбила?»
Эта любовь к Грачу горчила сейчас у меня на языке и давила камнем на грудь.
— Маргош, может, покушаешь хоть что-то? — выскочила из-за угла Ядвига.
— Ты меня караулила, что ли? — ахнула я, прижав ладонь к груди, что просто- таки выскакивало из груди. — Чуть инфарктом не наградила. Я лучше спать, ничего в горло не лезет.
— Совсем ты себя не бережешь, девочка, — цокнула языком женщина. — Как тебя еще ветром сдувать не начало? Вот и гастрит обострился…
— Это не гастрит, Ягодка, — хмыкнула я. — Это прощальный подарочек от еще одного женатика.
Новак онемела, а я сама от себя не ожидала, что вот так легко ляпну о своем интересном положении. Но информация внутри не держалась: язык развязался, да и поделиться с кем-то ужасно сильно хотелось, а Яга будто второй мамой мне стала…
— Погоди… — округлила глаза женщина. — Ты… Он… У нас еще один маленький, что ли, будет?
Я стиснула зубы, злясь на себя же, в горле опять защекотали слезы. Когда носила Бодю, такой квашней я не была. Этот набор клеток уже влиял на мою жизнь, портил самочувствие, играл на нервах. Готова ли я была к кардинальным переменам, чтобы взять ответственность за еще одного ребенка?
— Счастье-то какое, Маргошечка! — всплеснула руками Ядвига. — Ну теперь, девочка, я за тебя крепко возьмусь. Теперь уже не только о себе нужно думать, но и о здоровье дитятка.