— Ну?
— Что ну? Приехала я в этот пансион за городом, а там он с ней, — сказала она и замолчала.
— Вась?
— Любовницу мой Кеша здесь выгуливает, оказывается. И сын у него есть… — Рогова опять всхлипнула.
— Как сын? — опешила я.
— Вот так. Красивый такой мальчик, лет пяти…
— Так, может, это не его сын, Вась. Если ребенок просто рядом, то мужик же автоматически не становится его отцом, — воззвала к здравому смыслу я.
Рогова ответила не сразу, а когда вновь заговорила, то ее голос звучал так убито, что у меня сердце защемило.
— Он вылитый Кеша, Маргось. Один в один, словно копия в миниатюре, — призналась Васька. — Поверить не могу… Мы так долго пытались, а у него, оказывается, уже есть сын. И почему именно я бракованная? Не зря он к другой под юбку залез, да?
— Даже не смей так думать, не то что говорить, поняла? — страшно разозлилась я. — Что это за синдром жертвы такой, а, Вась? Никогда бы не подумала, что ты чужую вину на собственные плечи перекладывать начнешь.
Подруга всхлипнула.
— От хорошей женщины мужик не загуляет…
Сколько раз я слышала подобное? Сейчас даже и сосчитать не возьмусь. Сильными мира сего принято считать мужчин, но почему-то именно на женщин возлагается слишком многое. И быт, и досуг, и ответственность за мужские измены.
Изменил? Значит, ты недостаточно хороша. Недоглядела. Недолюбила. Себя запустила наверняка. У общества найдется еще сотня таких причин, чтобы обвинить ту, которой по факту уже плюнул в душу самый близкий человек.
«И в горе, и в радости…» — как часики не работает.
— Мне вот даже неинтересно, где ты такого махрового бреда понахваталась, — фыркнула я. — Мужик изменяет, потому что может. Если есть желание, то никакая жена ему не станет помехой, будь она даже трижды идеальной. Это ясно?
К этому выводу я пришла через собственную боль, но зато хорошо усвоила.
— Наверное, это из-за того, что я родить ему не смогла, — будто бы и не слышала меня Васька. — Но ведь пыталась… Господи, Ритка, как же я пыталась! И к врачам, и к бабкам-знахаркам ходила — где только спасения не искала. Правильное питание, витамины, лечение за границей, специальные тренировки, подсчет благоприятных дней цикла… И все равно моя утроба выталкивает из себя плод, не принимает, ты не представляешь… Я ведь ненавидеть себя за это уже начала и завидовать лютой завистью тем, кто смог родить!
— Ох, Вася…
Все нужные слова у меня потерялись. Да и какие они — эти нужные слова в такие моменты? Где универсальный рецепт утешения? Чтобы все горести по мановению волшебной палочки можно было выключить и больше не тонуть, не захлебываться этим отчаянием. Нет его?
Я лишь могла кулаки стискивать да глотать подступившие слезы, боль Роговой чувствовалась слишком остро, словно своя собственная.
— Погоди… — вдруг хрипло выдохнула подруга. — Это получается, пока у меня выкидыш за выкидышем был, у Кеши уже сын на стороне имелся? Пока я по врачам моталась, он другую семью завел и обхаживал? Пять лет водил меня за нос… А может, больше?
— Может, и не его это сын, может, и не пять ему… — цеплялась я за соломинку.
— Хорошо Кеша за мой счет развлекся, — голос Васьки был глухим, жутким каким-то, потусторонним, словно сквозь толщу воды шел. — Они с ней, наверное, долго смеялись над моими попытками забеременеть. Но больше унижать себя я не дам.
— Мне очень жаль…
— Ты сможешь меня забрать? — перебила меня Рогова.
По себе я знала, что чужая жалость иногда только раздражает.
— Диктуй адрес, — с готовностью откликнулась я.
— Я тебе координаты сброшу, не знаю, что за адрес, лес кругом.
— Какой лес? — насторожилась я.
— Хвойный, наверное. Елки, ели, сосны — не знаю, я не разбираюсь в иголках.
— Вась!
— Да я увидела эту картину маслом, сразу хотела Кеше в морду вцепиться, даже навстречу побежала, но на полпути словно в землю вросла. Не смогла я мальчика испугать, он-то в чем виноват? — тяжело вздохнула Рогова. — Вот и повернула обратно, так и оставшись для счастливой семьи Дубравина незамеченной. А там в машину заскочила и…
— И? — поторопила ее я. В свою очередь, уже закрыла кабинет, жестами объяснилась с Сергеем и выбежала из клуба.
— И помчала куда глаза глядят… Дорогу я не разбирала, только выжимала педаль газа до упора. Сколько так ехала? А черт его знает, но потом машину занесло, и скорость я снизила. Конкретно так струхнула, представляешь? Едва в штаны не наложила.
— С тобой все в порядке? — Я уже ехала по центральной трассе.