Когда я говорю, что видела кота, я имею в виду, что думаю, что видела его, естественно.
А причина, по которой я уверена, что это случилось в Риме, заключается в том, что это случилось у Колизея, который, бесспорно, находится именно в этом городе.
Где именно я вроде бы видела кота, так это в одной из арок Колизея, довольно высоко.
Так мне показалось. В разгар всех этих поисков.
И поэтому бросилась в супермаркет за консервами.
Как только поняла, что больше не смогу застать кота.
И затем каждое утро всю неделю открывала целую коробку банок и расставляла их на каменных сиденьях.
Банок было, наверное, практически столько же, сколько римлян наблюдали расправы над христианами.
Но затем я сообразила, что кот, возможно, снова появится лишь ночью, из-за испуга, и потому подключила еще один генератор и даже прожекторы.
Хотя, конечно, я не могла знать, притрагивался ли кот к еде за моей спиной, ведь, если на то пошло, большинство банок с самого начала не выглядели совершенно полными.
И все же мне казалось, что их безусловно следует проверять, несколько раз в день.
Кота я назвала Нерон.
Сюда, Нерон, звала я его.
Ну, не исключено, что я также пробовала звать его Юлий Цезарь, и Геродот, и Понтий Пилат, в разные моменты.
Имя Геродот для кота в Риме было, пожалуй, напрасной тратой времени, если подумать.
Без сомнения, банки все равно до сих пор там, выставлены стройными рядами на сиденьях.
Дожди совершенно опустошили их сейчас, всенепременно.
Определенно, никакого кота в Колизее не было.
Хотя я также звала кота Кальпурния, позже, когда меня осенило проверить все варианты.
Несомненно, что чайки тоже не было.
Чайка, которая привела меня на этот пляж, — вот о чем я говорю сейчас.
Высоко-высоко на фоне облаков просто маленькое пятнышко, которое вдруг метнулось в сторону моря.
Буду честна: в Риме, когда я думала, что увидела кота, я была явно безумна. И поэтому решила, что видела кота.
Здесь же, когда я думала, что увидела чайку, я не была безумна. Поэтому я знаю, что не видела чайку.
Вещи горят, то одно, то другое. Я имею в виду, не только тогда, когда я их сама поджигаю, но по естественным причинам. И поэтому разные кусочки и остатки иногда разлетаются на большие расстояния или поднимаются до потрясающих высот.
Я наконец привыкла к ним.
И все же, я бы с радостью предпочла верить, что видела чайку.
Вообще-то, что привело меня сюда, так это, скорее, мысль о закатах.
Ну, или о шуме морского прибоя.
То есть теперь, определившись с этим, я могу и прекратить поиски.
Я упоминала о том, что искала в Дамаске, Сирия, или в Вифлееме, или в городе Трой, штат Нью-Йорк?
Однажды у озера Комо, на каменных ступенях, чем-то напоминавших Испанскую лестницу, я сунула несколько монеток, что валялись в моем джипе, в телефон-автомат, собираясь позвонить Джованни Китсу.
Вообще-то я понятия не имела, бывал ли Китc когда-нибудь на озере Комо.
Несколько недель в Мексике я тоже ездила на джипе. И поэтому могла срезать путь прямо по холму, а не объезжать его всякий раз, когда отправлялась на кладбище.
Сколько разных автомобилей я использовала, вдруг стало мне интересно, с тех пор как все это началось?
Ну, только на пути в Куэрнаваку и обратно их было больше, чем можно запомнить, это точно. Ведь мне приходилось менять машины очень часто из-за препятствий, не говоря уже о том, что в них заканчивался бензин.
Под препятствиями я подразумеваю в основном другие машины, естественно. В каких только досадных местах они не преграждали мне путь.
А в довершение ко всему, в те дни я глупо тратила силы на то, чтобы перетаскивать весь свой багаж.
Кроме, конечно, того случая, когда мне пришлось пройти приличное расстояние от одной машины до другой.
Но все равно вскоре я снова стала раз за разом изматывать себя тем же самым образом.
Здесь у меня есть три джинсовые юбки с запахом и несколько трикотажных свитеров.
Большинство из них сейчас развешано на кустах и сохнет на солнце.
За руль я теперь сажусь редко.
Честно говоря, одежда у ручья высохла еще несколько дней назад.
Осенью, когда на деревьях нет листьев, я, наверное, могла бы увидеть ее прямо отсюда, где сейчас сижу.
Кот в Колизее был рыжий, между прочим.
Чайка была самая обычная.
Вообще-то это был кусок пепла, поднявшийся поразительно высоко и метавшийся на ветру.
Все эти юбки и свитера выцвели, потому что я почти всегда забываю о них, как сейчас.