Он улыбнулся:
— Я тоже никогда не видел жену генерала во время исповеди.
Она покачала головой.
— Конечно, я должна была отречься ради своего супруга. Иначе Гоулдинг не женился бы на мне. Но ты… ты же был свободен. — Слово повисло в воздухе между ними, затем она посмотрела на него, склонив голову к плечу, и сказала:
— Боже Всемогущий, не удивительно, что твои родители отвернулись от тебя! Они вычеркнули тебя из завещания?
— Там мало что можно завещать, — ответил он. — Насколько тебе известно.
Ее глаза снова изучающе посмотрели на него, и он увидел в них одновременно жалость и ревность:
— Ты женился на ней?
Он покачал головой, затем положил ее руку себе на колено и стал перебирать ее пальцы.
— Я даже не уверен, приняла ли бы она меня. Я не проявил себя. Она хотела, чтобы я записался в один ирландский полк за границей и сражался бы под знаменами Бонапарта ради свободной Ирландии. — Делия посмотрела на него широко открытыми глазами. Он крепко держал ее за руку. — Но ее арестовали. Это было время, когда Чарльз Леннокс был наместником короля в Ирландии — сейчас он герцог Ричмондский, будь он проклят! Была проведена новая облава заговорщиков. Всю ее семью привлекли к суду. Она умерла в тюрьме до суда.
Делия тихо вскрикнула, соскользнула на пол и прижалась щекой к его колену. Они долгое время молчали, и он задавался вопросом, думает ли она, что он слишком взволнован, чтобы говорить дальше. Фактически же он чувствовал себя освободившимся от тяжкого груза.
Наконец, она спросила, подняв на него глаза:
— Ты мог так легко присоединиться к французской армии?
Себастьян усмехнулся:
— Матерь Божья, я сказал, что я презирал свою семью, но это не значит, что я их ненавидел. Нет, об этом даже никогда не было речи. Друзья действительно думали, что я соглашусь. — (Макреди был одним из них. Десерней бросил ему вызов после дуэли в лагере, но никто из стоявших рядом не мог предположить, что этот ирландец был офицером во французской кавалерии.) — Я отчаянно хотел, чтобы все это осталось позади, хотел вступить в армию и уехать. Тот факт, что у меня были такие опасные связи, вселил ужасный страх в моих родителей, поэтому я смог заставить их дать мне деньги на покупку офицерского чина, которые они, возможно, заняли у одного из моих зятьев. С тех пор моя нога ни разу не ступала на землю Ирландии.
— В этом теперь нет необходимости, когда ты нашел свое место в Англии. Я слышала все о Бирлингдине. Какое состояние и какое поместье!
В ее словах прозвучала неподдельная радость за него, а не зависть. Или амбиции. Он нежно держал ее подбородок своими пальцами.
— Только до тех пор пока сын Гамильтона не достигнет совершеннолетия.
— Но тем временем у тебя уже будет собственность и доход.
— Как у опекуна. Вполне достаточно для жизни.
Она сказала игриво:
— В самом деле, сэр, но разве вам не хочется большего? — она высвободилась и отодвинулась назад, чтобы сесть на корточки, вне пределов его досягаемости. — Если что-нибудь случится с наследником, Бирлингдин достанется тебе одному, это так? Других мужчин в роду нет?
— Нет. Это так, да, тогда у меня будет Бирлингдин и титул баронета.
Делия продолжала тем же игривым тоном:
— А что, если ты возьмешь в жены леди Гамильтон, тогда ты получишь также и Клифтон?
— Нет, он передается по женской линии.
— О, это хорошо, — сказала она, легонько покачиваясь на пятках, затем грациозно поднялась. — Я, в самом деле, хотела бы понять эти вещи. Следующий раз я включу тебя в свои молитвы и буду знать, о чем молиться на твой счет.
Себастьян содрогнулся:
— Довольно, Делия!
Она стояла, печально глядя на него.
— Я только дразнила тебя. — Она снова улыбнулась. — Ты забыл, как мне нравится дразнить?
— Нет, я не забыл. — Она стояла рядом, и Себастьян взял ее за руки.
Прежде чем подойти еще ближе, она спросила:
— Когда я получу приглашение в Бирлингдин?
Себастьян быстро подумал. Она не доставит ему неприятности, если останется лишь его другом.
— На следующей неделе. У меня будет небольшой прием, и мы все отправимся на скачки в Эпсом Даунс.
— Я снова увижу леди Гамильтон?
Себастьян поднялся. Пришла пора убегать.
— Только если ты будешь себя хорошо вести.
Она коротко засмеялась.
— О, но я умею хорошо себя вести. Я чувствую, что нам с ней предназначено быть друзьями.
Жак был в ярости. Первый раз, когда он приехал в Клифтон, ему сказали, что леди Гамильтон уехала в Брайтон с полковником Кулом. Он знал, что это означало: она сбежала! Никто из слуг не мог ответить ему, когда она вернется, но он знал, что это было им известно, ведь, как он выяснил, Гарри был дома. София никогда бы не оставила «Аристида» в неизвестности. Но она могла оставить его, не предупредив.