Комб был готов взорваться. София остановила их:
— Довольно. Я верю вам обоим, и давайте больше не будем обсуждать этот вопрос, прежде чем мы не исследуем поломку тщательнее. — Она взглянула на мастера: — Спасибо вам за то, что вы рассказали мне все. Пожалуйста, оставьте ось у себя, пока я не решу, что с ней делать. Комб, спасибо за помощь. Мы обсудим это позднее. — Она повернулась, чтобы подняться по ступенькам.
— Удачного дня, ваше превосходительство, — оба кивнули и отправились прочь.
София вошла в холл, но не стала подниматься наверх. У нее подкашивались ноги, ей срочно нужно было сесть. Зайдя в молельную комнату, пустую и уединенную, где ее никто не смог бы найти, она упала в кресло возле окна, рядом с низеньким столиком, на котором стояла чаша с конфетами. Чувство страха, словно сладкий яд, разливалось по крови, по ее сознанию. Кто пытался убить ее и Гарри, да так, чтобы все выглядело как несчастный случай? Жак полусерьезно комментировал катастрофу в Павильоне, и сейчас его слова всплыли у нее в памяти вместе со сладкими ароматами цветов. «Слишком много несчастных случаев с лошадьми». Он прав: были и другие.
Ей стало так холодно, что она начала дрожать.
Она стала пересчитывать их.
Поломка у брода через Чут.
Кошмарный случай в тумане, которого она избежала только благодаря тому, что задержалась в Джолифф-корте.
Фантасмагория. Могли ли все они быть спланированными? Вполне. Если можно было отыскать конюха в Алфристоне, готового на что угодно, точно так же можно было найти возничего у принца в Павильоне — и при этом заплатить другому слуге за то, чтобы в самый неподходящий момент запустить фейерверк.
Запаниковав, София привстала, руками вцепившись в подлокотники кресла. Она являлась мишенью. Потом снова села в кресло. Но нет: ведь Гарри был вместе с ней в карете, и в той поездке в тумане тоже. А последняя страшнейшая угроза вообще выпала на долю одного Гарри, когда он чуть не лишился жизни на конюшнях в Эпсоме.
София закрыла лицо руками. Кто-то готовился убить ее ребенка, чтобы ранить ее. Потом она усмотрела в этом связь — могла ли она так же рисковать? Ведь кто-то надоумил Гарри войти в стойло с разъяренным жеребцом. Не думали ли они, что она бросится его спасать? А вместо этого подвернулся под руку Жак.
Она отняла ладони от лица. Жак уже дважды приходил ей на помощь. Он был вынужден сделать это, будучи в столь необычных обстоятельствах, и он ни на минуту не поколебался. Если бы вчера ничего не случилось, она отправилась бы с ним, и сейчас они могли бы вместе подумать о том, кто хотел убить ее или Гарри — и почему. Так как это было невозможно, ей приходилось додумывать все самой. Пока не случилось что-нибудь еще.
Человек, который все это придумал, должен был отлично знать округу и ее саму. Это был кто-то, кто имел постоянный доступ в те места, где она бывала. Но она никак не могла понять его мотивы. У нее не было денег, власти или даже влияния, которое можно было бы разрушить или унаследовать, убив ее.
Клифтон и его частные территории были в настоящий момент отписаны Гарри и адмиралу в качестве доверенного опекуна. На Бирлингдин ей не приходилось жаловаться. У нее не было влияния в регионах, и единственный случай, когда она повздорила с соседями, был тогда, когда она запретила местным охотникам разъезжать по ее землям. Но она вряд ли могла подозревать виконта Гейджа, вырабатывающего хитрый план мести против нее только потому, что она терпеть не могла охоту на лис.
София пыталась мучительно вспомнить о том, что же происходило еще ранее. Что, если первые попытки были рассчитаны на то, чтобы предотвратить ее приезд домой? Но так как эта затея провалилась и она все-таки оказалась дома, несчастья продолжали происходить. Была ли это схема, предостерегающая ее сделать что-то в будущем, что логически проистечет из ее пребывания в Клифтоне? Она мгновенно подумала: открытие Шехерезады на гонках? Но покушение на Гарри было после того, как состоялся забег.
На секунду ей захотелось спросить сына о том, кто говорил с ним, прежде чем он проскользнул в конюшню к Юпитеру, кто мог подвигнуть его на такой рискованный шаг? Но и она, и адмирал уже говорили с ним об этом случае, и кандидатами являлся целый легион: большая часть извозчиков, лакеев и кучеров, которые с нетерпением слушали его болтовню и обменивались с ним мнениями насчет лошадей. Точно так же поступали кузен Себастьян и Жак в разное время, и даже сам адмирал. Что делало обвинения кузена Себастьяна по поводу Жака вдвойне несправедливыми. Без сомнения, именно поэтому Жак отреагировал так быстро.