Избавление от материнского праха ничуть не уменьшило мое ощущение близости к ней, и я была благодарна за это. И чувствовала, что она была бы довольна новой статьей. «Настоящее и будущее, а не вчерашнее» – звучали в голове ее слова. Я отправила телеграмму Дэвиду Риду: невзирая на расходы, сообщила ему, что пишу о керамике Пикассо, и спросила, интересует ли его эта тема. Он ответил двумя словами: «Да. Продолжай». И я продолжала.
Тем не менее мне хотелось еще разок попасть в студию, снова посмотреть на кувшины с лицами-масками, на блюда, расписанные оливковыми ветвями… Заговорить с Пикассо и сказать ему: «Я знаю, что у тебя был роман с моей матерью. И, возможно, ты мой отец».
И я все-таки вернулась в студию. Жаклин стояла у двери и курила. Она раздавила окурок каблуком, увидев меня, и не позволила войти: захлопнула за собой дверь, и я услышала, как повернулся ключ в замке. Какое-то время я стояла перед дверью, желая, чтобы та открылась; колотила и кричала изо всех сил. Если он был внутри, то игнорировал мое присутствие. Не только Жаклин отгородила меня от него, но еще и слова «ты мой отец», которые так и остались несказанными.
Мне хотелось плакать ради себя и матери. Но я помнила, что это она бросила его. «Сделай то же самое. Здесь все закончилось». На самом деле еще не начавшись. Я вернулась в Антиб с пониманием, что у меня больше нет причин когда-либо снова приехать в Вилларус.
Мистраль продолжал бушевать, срывая черепицу с крыш и унося наволочки с бельевой веревки. Мой аппетит совершенно пропал, и однажды вечером после ужина, когда я заставила себя поесть жирное кассуле мадам Розы, мне стало плохо. Она нашла меня на тропинке возле поленницы для старомодной дровяной плиты, где я утирала рот и кашляла.
Какое-то время она смотрела на меня, а потом взяла за руку и отвела к крыльцу, где мы уселись в осенней прохладе.
– Не возражаете, если я закурю? – впервые спросила она. – Это вас не побеспокоит?
Кот вышел из своего тайника в кустах и с достоинством принял чесночную сардельку из рук мадам Розы. Я отвернулась, пока он ел.
Расстройство желудка продолжалось несколько дней и только усугубилось, когда я собрала свой чемодан и подготовилась к обратному перелету в Нью-Йорк с остановкой в Париже. Утром мадам Роза принесла мне завтрак в постель из-за моего плохого самочувствия. Она потрогала мой лоб: жара не было. Заглянула в глаза и не нашла лопнувших сосудов. Лишь тошнота и отсутствие аппетита…
– Ваш аппетит вернется, – провозгласила она. – Уже скоро. И вы будете есть за двоих.
– Что? – Я встревоженно выпрямилась. Нет, это невозможно! Правда, я…
– Да, это возможно.
Я задумалась. Месячные, приходившие с регулярностью часового механизма, сильно запаздывали. Моя грудь была чувствительна к прикосновениям. Я потрясенно откинулась на подушки, поняв, что беременна.
У меня не будет никакой свадьбы на Рождество! Церемония пройдет тихо и быстро, в городской ратуше. Уильям будет совсем не рад. Уильям…
– Ну? – спросила мадам Роза, все еще сидевшая на краю моей кровати. – Хорошая новость или нет?
Я уставилась на нее, лишившись дара речи. Она засмеялась.
– Ничего, вы привыкнете, – сказала она. – Мадемуазель, будет ли у ребенка отец?
– Думаю, да. Но…
Я посчитала месяцы, припоминая, когда мы с Уильямом в последний раз занимались любовью. Я была за городом, а когда вернулась на похороны матери, он слег с воспалением легких. А потом у него была деловая поездка. А потом были ссоры… Долгий период воздержанности… А потом – Джек. О господи! Что он подумает об этом? Джек, который был женат на Джанет…
– Ах, это проблема! – сказала мадам Роза, прочитавшая выражение моего лица. – Что же, слишком поздно беспокоиться. Что будет, то будет.
С этим мудрым напутствием она покинула меня, потрясенную и испуганную. Я приняла полусидячую позу, подсунув под спину подушку и положив руки на живот. Будущее настигло меня неожиданно. Оно поймало меня и притянуло к земле, как ребенок тянет и сворачивает веревку воздушного змея.
«Мама, – подумала я, – что мне теперь делать? Что сказать Дэвиду Риду, моему будущему работодателю?» Вопрос с постоянной работой закрыт, и мне очень повезет, если он решит пользоваться моими внештатными услугами. А что я скажу Джеку и Уильяму?