Я ревновала к этому поцелую, к этой нежности. Пабло никогда не отдавал себя женщинам полностью. Возможно, это могло быть иначе с Анной, матерью Аланы. Но Алана тоже ушла от него…
В конечном счете все, что есть у художника, – это его работа. Остальное уходит. Даже старые друзья. Может быть, я больше не встречусь с Пабло. Больше не будет приглашений в его студию и обмена взглядами под одеялом. Думаю, мы завершили эту историю. И пройдет немало времени, прежде чем я пойму, могу ли простить его – не за измены, ложь и самовлюбленность, но за то, что он продал мой портрет. «Я сделаю так, что ты будешь жить вечно», – сказал он, когда приступал к работе. Какая женщина не захочет такого?
Алана обещала, что когда напишет статью о моей работе и карьере (она уже уведомила меня, что мистер Рид близок к согласию по этому вопросу), то обязательно разместит там репродукцию картины «Влюбленные». Я и Пабло… Нет – Пабло и все его женщины. Все влюбленные на свете.
Примечание автора
Пабло Пикассо – художник, которого мы либо любим, либо ненавидим. Или любим и ненавидим одновременно. Он плохо обращался с женщинами и заслужил репутацию неверного и бесчувственного человека. Сочинение романа о Пикассо вовсе не означает, что я оправдываю его поведение. Но как писательница я считаю важным изображать героев со всеми их человеческими изъянами, без деления на хорошее и плохое, ведь большинству людей в разной мере свойственно и то, и другое.
Четыре года я сосредоточенно изучала работы Пикассо и читала все, что другие могли о нем сказать. По моему мнению, он заслужил репутацию гения изобразительных искусств в широком смысле этого слова. Как и ту, другую репутацию. Этот человек мог творить чудеса с карандашом и бумагой, с единственной линией. Его революционные периоды – от кубизма до примитивизма – представляют собой отделение от того, что было раньше. Пикассо разрывал связь с прошлым и создавал произведения, устремленные в будущее. Даже в чрезвычайно плодотворный период американской живописи пятидесятых годов художники жаловались, что в визуальном смысле не могли продвинуться вперед дальше стандартов, которые задал Пикассо.
Был бы мир лучше, если бы Пикассо не родился и не стал тем, кем стал? Не думаю. Вспомните «Гернику» – самое наглядное художественное изображение ужаса войны. Вспомните проникнутые нежностью портреты женщин и детей, его жены Ольги… и ту картину, о которой я упомянула отдельно, – «Влюбленных». В ней есть подлинное сочувствие и сопереживание. Эти картины были написаны далеко не безгрешным человеком, но, несмотря на это – а возможно, и благодаря изъянам его характера, – показали нам новое, более глубокое представление о людях и событиях.
Многие персонажи романа не соответствуют ожиданиям современности. Но я хотела написать о людях, живших в 1923 и 1953 годах – в двух разных эпохах, когда общественные нормы были совершенно другими – и разными. Мы должны понимать уроки истории, а это возможно лишь при достоверной передаче реалий.
И еще одно. После работы над персонажами, историческими и вымышленными, у меня сложилась определенная привязанность к ним и понимание их ограничений, как и их своеобразного очарования.
Любители художественной литературы, созданной на основе исторических фактов, часто хотят отделить реальность от авторского вымысла. Сара и Джеральд Мерфи, Франсуаза Жило, Ирен Лагю и, разумеется, сам Пикассо являются реальными фигурами, и я постаралась воссоздавать их художественные образы максимально близко к правде об их жизни и характере. Алана и ее родители, мадам Роза и Дэвид Рид с его журналом вымышлены.
Благодарность автора
Работа над этим романом была для меня актом веры и решимости; эти два качества необходимы любому писателю для существования. Я приступила к работе еще до ужасов пандемии и изоляции во время локдауна. Я приступила к работе до того, как узнала о скорой смерти самого дорогого для меня человека. Я на несколько месяцев отложила рукопись, не в силах вернуться к ней и снова стать писательницей, а не просто горюющей женщиной. Завершение потребовало всех сил и упорства, какие я смогла в себе найти.
Я не смогла бы обойтись без поддержки многих людей. Большое спасибо Клэр Зион, которая поверила в эту книгу, моему редактору Саре Блумингсток за ее терпение, понимание и способность определить лучшее стилистическое оформление и фразировку! Мой агент Кевин Лайон всегда находил слова, необходимые, чтобы я двигалась дальше. Замечательные люди из Berkley, которые превратили рукопись в книгу, а потом донесли ее до читателей, – художественный редактор и дизайнер обложки Рита Френжи Батур, оформитель внутреннего содержания Джордж Таун, рекламный агент Тара О’Коннор, маркетолог Илайша Кац, выпускающий редактор Линдси Таллох и главный редактор Шарлотта Гринспен.