– Может случиться все что угодно, – часто говорила она. – Иногда даже хорошие вещи.
Я помедлила в прихожей Сары Мерфи. Теперь, наконец добившись разговора тет-а-тет с подругой Пабло Пикассо, я отчасти утратила прежнюю уверенность. Каждое слово будет напоминать о моей матери, любившей его работы. Мы поссорились незадолго до ее смерти. Последнее, что я ей сказала, – «Это не твое дело», когда она в очередной раз спросила, почему я не назначила свидание с Уильямом. «Ты – это мое дело», – ответила она.
Сара провела меня по коридору мимо элегантно обставленной гостиной со стильной мебелью и уютными диванами, кабинета и библиотеки с забитыми книжными полками, где я увидела, как Джеральд Мерфи задумчиво склонился над грудой книг.
– Чудесный дом! – заметила я, вежливо держась на несколько шагов позади.
– Мне здесь нравится гораздо больше, чем в Нью-Йорке. – Сара с улыбкой обернулась ко мне. – Очень тихо по ночам, птичий щебет по утрам… Кажется, вы говорите о вашей матери в прошедшем времени?
– Она умерла в этом году.
– Примите мои соболезнования! Вы были близки?
Сара выглядела искренне опечаленной.
– Иногда, – ответила я.
– Значит, вы были больше папиной дочкой? Как моя дочь Гонория?
– Мой отец погиб, когда мне было восемь.
В тот вечер, когда заплаканная мама зашла в мою комнату, она сообщила, что это была автомобильная авария. Дождливая ночь, лысые покрышки, поскольку не хватало денег на новые, масло на дороге. Ее слезы намочили волосы у меня на затылке. Потом, когда мы вдоволь наплакались, она достала семейный фотоальбом, заполненный в основном моими фотографиями, но на первой странице была фотокарточка, где она стояла рядом с отцом – высоким мужчиной в пиджаке и плиссированных брюках. Он покровительственно обнимал ее за плечи. Она слегка прислонилась к нему с немного растерянным видом, но оба улыбались в камеру. Это была их свадебная фотография. После смерти матери я вынула ее, заправила в рамку и поставила на книжную полку возле урны с ее прахом.
– Мне очень жаль… – Сара снова обернулась и внимательно посмотрела на меня, словно что-то оценивая. – Должно быть, вашей матери пришлось тяжело, если она так рано овдовела. Что же, давайте побеседуем.
Она отвела меня в свою небольшую гостиную наверху – уютную комнату с диваном, письменным столом и двумя креслами. Без особых излишеств. Когда она опустилась на диван, то сбросила туфли и поджала ноги под себя, как делают молодые девушки.
В юности Сара была необыкновенной красавицей, судя по нескольким фотографиям, которые я смогла найти в газетных и журнальных архивах. Пышущая здоровьем, со средиземноморским загаром, улыбавшаяся в камеру, которую мог держать сам Пикассо. Сара и Джеральд – золотая парочка «джазовой эпохи»[24].
– Итак, вы собирались поговорить о Пабло Пикассо, – сказала она. – О чем вам хотелось бы узнать? Можете сесть тут, – она указала на кресло напротив дивана.
Я села, разгладила юбку и положила на колени желтый блокнот для записок. В комнату заглянула горничная.
– Чаю? – предложила Сара. – Или чего-нибудь покрепче?
Горничная исчезла и через минуту вернулась с серебряным чайным прибором и бутылкой коньяка «Реми Мартен».
На столе у Сары лежала раскрытая книга в мягкой обложке.
– Вы читали Агату Кристи? – спросила она, заметив, как я осматриваю комнату, которая напоминала нечто вроде тайного святилища с толстыми бархатными портьерами и книжным шкафом у внешней стены, приглушавшим звуки снаружи. – Мне очень нравится «Убийство в “Восточном экспрессе”, – продолжала Сара. – Я всегда обожала поезда.
– Я действительно люблю Агату Кристи. Но если не считать метро, я никогда не ездила по железной дороге.
– Вот как? – Сара изогнула бровь. – Тогда у вас многое впереди!
Она подалась вперед и налила нам чаю, а также два бокала коньяка.
– Во Франции мы садились в «Голубой экспресс», когда не ездили на автомобиле, – сказала она. – Это был поезд от Парижа до Лазурного Берега. Джеральд иногда переодевался кондуктором, чтобы рассмешить детей… – На последнем слове ее голос пресекся.
– Мои соболезнования… – Двое сыновей Сары не дожили до подросткового возраста: Беот умер от менингита, а Патрик вскоре после этого – от туберкулеза.
– Спасибо. Прошло много времени с тех пор, как я потеряла их, но такое горе неизбывно. Приходится каждый день жить с ним. Оно просыпается вместе с тобой, сидит за столом рядом с тобой… Но вы собирались говорить о другом.
24
«Эпоха джаза» или «Век джаза» – введенное Ф. С. Фицджеральдом обозначение периода в истории США между окончанием Первой мировой войны и началом Великой депрессии, обусловленное большой популярностью джазовой музыки.