В тот вечер Пикассо собирался прийти на вечеринку. Мне хотелось произвести на него впечатление. Одобрение некоторых людей значит больше, чем должно бы значить, – просто потому, что их неодобрение закрывает слишком много дверей. Я хотела, чтобы все двери в Париже были открыты для Джеральда. Его счастье было основой для моего.
Но как украсить столы без цветов?
Я одна пошла на базар Монпарнас, чтобы купить новые игрушки для детей, а еще – в надежде на то, что это поможет мне прояснить мысли и найти идею для украшения стола. Я выбрала ярко расписанную резную корову для Гонории, пожарные машины и грузовики для Беота и Патрика.
Игрушки, которые я обнаружила на рыночных стендах и в ларьках, были ярко раскрашены в красный, синий и желтый цвета, с полосками и в клеточку – дешевые, иногда неприглядные. Разнородные глаза у кукол и непропорциональные углы у грузовиков напомнили мне картины кубистов, которые мы видели в галерее Канвейлера[29] на улице Виньон.
Повинуясь внезапному побуждению, я накупила целую кучу игрушек и вернулась на баржу в сопровождении четырех продавщиц с тележками, которые перешучивались за моей спиной о чокнутой богатой американке.
К тому времени обеденные столы были расставлены и накрыты: на них уже стояли тарелки, бокалы и столовые приборы. Сложив руки на груди, Джеральд с любопытством наблюдал, как я ставлю игрушки в центр столов: куклы, машинки, волчки вперемешку и порой вверх ногами, как будто они были разбросаны уставшими детьми под рождественской елкой.
– Великолепно! – одобрил Джеральд, когда я закончила. – Любой мог бы обойтись цветами, но это оригинально. Да начнется празднество!
– И пусть оно не заканчивается. Никогда!
Мы стояли, обнимая друг друга и глядя в наше общее будущее вместе с детьми и домом. Где бы ни находился этот дом, там будет художественная студия для Джеральда. Там он будет проводить дни за художественной работой, создавая произведения искусства, а не за письменным столом, занимаясь подсчетом прибылей и убытков и торгуясь насчет цен на кожу и застежки для сумок и чемоданов для их семейного бизнеса. Наши дети, наш дом, дружеские связи и живопись были важнее, чем бизнес и письменный стол. Мы создавали жизнь заново.
В тот вечер баржа на Сене была полна гостей, которых набралось под сотню человек. Балетная труппа, оркестровые музыканты, Коул Портер[30] и его жена Линда… Дягилев, все еще негодовавший – по слухам, что его любовник и лучший танцор Нижинский[31] бросил его и женился на женщине. Жан Кокто[32], приехавший в самый последний момент, поскольку боялся морской болезни.
И Пикассо со своей женой Ольгой.
Я стояла на палубе, принимая гостей. Черноглазая и темноволосая Ольга, гибкая и подвижная в том смысле, который приходит лишь от многолетних упражнений за балетным станком, была блистательна в тюлевом платье, усеянном хрустальными стразами. Она была загадочной русской красавицей в духе Толстого. Возможно, сплетники не врали о том, что Дягилев пригласил ее на работу не ради ее скромного таланта, но из-за ее сказочной внешности, безусловно привлекавшей богатых покровителей для его балетных представлений.
Глядя на ее лицо, прекрасное и мраморно-жесткое, с выпирающими сухожилиями на шее, словно подготовкой к пожилому возрасту, я понимала, почему слово «безумие» часто использовалось при описании русских эмигрантов во Франции. Революция, Гражданская война, кошмарное падение от аристократии к нищете – разумеется, этого было достаточно, чтобы сломить любого человека. Но в Ольге присутствовало что-то еще – ощущение, что малейший толчок опрокинет ее в настоящее безумие.
Когда Пабло поднялся на борт баржи, он не пожал мне руку, а быстро расцеловал в щеки. Он был невысоким человеком, и наши лица оставались на одном уровне. Его глаза были темными и словно светились, как у большой кошки, и он создавал впечатление большой мускулистой кошки – некоего безмолвного и смертоносного существа, скользящего по зеленому лесу жизни других людей и хватающего их, когда они меньше всего этого ожидают.
– Я бы не выбрал этот цвет для вас, – сказал он, прикоснувшись к рукаву моего желтого шелкового платья.
Внутренне опустошенная, я провела их к коктейль-бару, который Джеральд устроил на верхней палубе, и вернулась навстречу Стравинскому[33], облаченному в строгий черный костюм, и к его скудно одетой любовнице.
29
Даниель Анри Канвейлер – французский галерист еврейского происхождения, историк искусства и писатель. Приобрел известность благодаря длительному сотрудничеству с Пабло Пикассо. Автор искусствоведческой работы «Путь к кубизму».
31
Вацлав Фомич Нижинский – русский танцовщик и хореограф польского происхождения, новатор танца. Один из ведущих участников Русского балета Дягилева.
33
Игорь Федорович Стравинский – русский композитор. Гражданин Франции и США. Один из крупнейших представителей мировой музыкальной культуры XX века.