Одними из последних слов, которые я услышала от нее, были: «Выходи замуж за Уильяма».
Почему я об этом думала? Потому что в тот вечер в столовой гостиницы Бреннана увидела за соседним столиком двух женщин – мать и дочь: им было примерно по столько лет, сколько нам с мамой во время нашей ссоры. Было видно, что они злятся и не хотят разговаривать друг с другом. Их столик как будто находился на мерзлом острове.
Мне хотелось рассказать им о гневе, об утрате и о времени, которое нельзя вернуть назад. Но такие вещи не говорят незнакомым людям, а если даже говорят, они все равно не слушают. Мать и дочь нехотя ковыряли еду и с фальшивым интересом разглядывали потолок и занавески. Затем посматривали на наручные часы. Часы были одинаковыми, как будто это могло их сблизить.
Я в очередной раз мысленно обратилась к маме и извинилась перед ней. Потом спросила Джека, который деловито убирал со столиков, можно ли мне снова воспользоваться телефоном в его кабинете.
– Когда-нибудь я установлю телефоны во всех номерах, – извиняющимся тоном ответил он.
Я допила кофе и направилась в маленькую комнатку за регистрационной стойкой. Крышка его стола из резного красного дерева едва виднелась под грудами бумаг. Середина девятнадцатого века… Уильям предпочитал стиль баухаус[38] и скандинавский модернизм.
Трубку подняли после четвертого гудка.
– Здравствуй, Уильям. Это я, Алана. Вижу, ты нашел меня.
– Для этого понадобилась кое-какая детективная работа, – недовольно буркнул он. – Я позвонил Риду, чтобы узнать, где ты находишься, но он был не в курсе. Поэтому да, я связался с Элен. Было чертовски неловко спрашивать главного редактора журнала, куда подевалась моя невеста. Ты собираешься вернуться завтра? Или ты забыла?
Да, я забыла. Завтра, в субботу, ужин с его партнерами из юридической конторы… Я называла это смотринами: они повторялись снова и снова.
– Я еще не закончила здесь; по правде сказать, даже не начинала, – ответила я, мысленно негодуя на себя из-за нерешительных просительных ноток в голосе. Словно у хнычущего ребенка. – Ты не против, если я задержусь еще ненадолго?
Повисла долгая пауза, наполненная его гневом, буквально потрескивавшим в телефонной трубке.
– Алана, это повышение значит для меня очень много. Для нас. Больше денег… Гораздо больше, чем раньше. Достаточно большая квартира для полноценной семьи. С каждым годом окно возможностей только сужается.
– Знаю. – Злость, появившаяся в моем голосе, не уступала его раздражению. Он не упускал случая напомнить, что мне скоро исполнится тридцать. Прямая дорога к среднему возрасту, а потом я стану слишком старой, чтобы заводить детей. – Но эта статья много значит для меня. Для нас.
– Нет, – ответил он. – Только для тебя.
– Это нечестно!
– Подумай об этом. А завтра мне придется извиняться за твое отсутствие. Снова.
– Ты не можешь обойтись без меня за ужином? – поинтересовалась я.
– Все устроено по-другому. Послушай, Алана! Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, матерью моих детей. Была рядом, когда мне это нужно. Ты должна решить, чего хочешь ты.
– Я тоже люблю тебя, – сказала я. – Правда, люблю!
– Тогда приезжай поскорее. – Его голос смягчился, гнев исчез.
Он повесил трубку.
Напоследок я решила позвонить Элен и посоветоваться с ней. Она ответила, и по слегка запинающейся речи я поняла, что она перешла к третьей порции мартини.
– Тебе не стоит пить в одиночестве, – сказала я.
– А кто говорит, что я одна?
– О, у тебя свидание?
– Не совсем так. Ко мне заглядывал Уильям. Он ушел несколько минут назад.
– Уильям приходил к тебе домой? – Элен не нравилась ему… или я так думала. – Он недавно звонил мне от тебя?
– Да. Он обеспокоен. Честно говоря, я тоже немного волнуюсь. Ко мне на работу приходили два очень неприятных типа, спрашивали о нашем знакомстве. Не полицейские в штатском, но определенно из какого-то учреждения. У них была фотография, где ты вместе с Гриппи принимаешь участие в марше протеста перед рестораном. Алана, что происходит?
Я прислонилась к стене, через блузку ощущая влажный холод кафельной плитки. В детстве, когда я пугалась, мать заставляла меня лечь и клала на лоб влажную салфетку с порошком лаванды. Я постаралась представить лавандовый аромат.
– Не знаю.
– Они спрашивали, знакома ли ты с профессором Гриппи. Я сказала, что ты посещала его семинар о французских импрессионистах и их влиянии на кубизм. Как и сотни других людей.
38
Баухаус – немецкая высшая архитектурная школа, существовавшая в 1919–1933 годах, обозначившая стиль функционализма и концептуальный подход к интерьеру и архитектуре. (