Была одна фотография – стало две. Свадебная фотокарточка и более ранний снимок девушки – размытый силуэт на веранде в Антибе. Испуганной девушки, которую избили в полиции и которая не могла вернуться домой, потому что была в розыске.
Я попыталась представить, каково было бы носить ребенка от Уильяма. Он хотел нескольких детей. Как и я. И он был прав в одном: я не могла долго ждать. Врач предупредил, что после тридцати роды могут быть опасными.
Она не могла быть готова. Только не в таком возрасте и не при таких обстоятельствах! Я всегда любила мать, даже когда мы ссорились, но теперь появилось новое чувство, которое наложилось на это детское обожание и восхищение. Сочувствие. Нежность. Мне хотелось обнять эту девушку, защитить ее, помочь ей и сказать, что все будет хорошо.
Был осенний вечер, я возвращалась домой, и мигающие огни Пятой авеню вторгались в мои мысли. Буквально несколько месяцев назад, когда мы с мамой проходили по этой улице, остановились перед витриной. Она шла медленно и часто останавливалась, чтобы перевести дыхание. На витрине универмага были выставлены модные наряды весеннего сезона: теннисные юбки и длинные платья с короткими рукавами. И шарфы Марти.
– Мои, – с улыбкой сказала она. – Неплохая работа. Правда, Алана?
Я скучала по ней и хотела, чтобы мы снова могли беседовать до глубокой ночи, как иногда бывало: обсуждать Сартра, модернизм и все другие темы, которые она изучала и к которым хотела меня приобщить. «Теперь это все, что имеет значение», – бесконечно повторяла она.
Но она ошибалась. То, что случилось потом, тоже имеет значение. Нам стоило еще многое обсудить…
Когда я перешла через Фултон-стрит, в голове появилась другая мысль, отвлекшая от скорби по матери и от проблемы Уильяма. Сара не могла быть права. Или?.. Пикассо, любовник моей матери… Думал ли он о ней все эти десятилетия после ее исчезновения, пока Сара считала, что она жила и погибла в Гернике? Верил ли в это сам Пикассо?
И еще проблема с датой моего рождения. По словам Сары, у Анны в Испании был ухажер по имени Антонио. Если она уже была беременна, когда вышла замуж, Антонио мог зачать ребенка. Я снова начала считать на пальцах, но остановилась. Как и Уильям, сейчас я не могла думать об этом.
В понедельник я получила ответ от Сары: она поблагодарила меня за шарфы. «Мне было приятно беседовать с вами», – написала она. А ниже был адрес во французском городе Валлория – адрес Пикассо. Раньше она не предлагала его. Неужели шарфы изменили ее мнение? Я держала письмо в руке и гадала о намерениях Сары. Но понимала, что это может означать только одно: она хотела, чтобы я отправилась во Францию. Она поставила проблему и сделала подарок.
Но как? Вот в чем вопрос. Я была крайне ограничена в средствах и не вполне уверена, что хочу встретиться с Пабло Пикассо лицом к лицу. Еще нет, еще не сейчас. Встреча с художником была одним делом… но с этим, другим Пикассо? С тем, кто был любовником моей матери? Кто мог быть…
Я разобрала постель, сложила грязное белье в холщовый мешок для стирки и отнесла его в автоматическую прачечную на углу, чтобы провести вечер под рокот стиральных машин и перелистывание старых журналов.
Уильям не звонил. Он оставил меня в покое, и я была благодарна. Хотя его молчание было признаком того, что он ждет извинений. Дни были легкими, поскольку я занималась работой и только ею. Но вечера были полны вопросов и смятения, и чем дальше, тем больше я думала о Джеке Бреннане, а не об Уильяме.
Мы с Джеком здорово танцевали! Занимались любовью так, что меня охватывала дрожь при одном воспоминании об этом. Но мы оба словно находились в поезде, который направлялся в совершенно неизвестное будущее. А Уильям знал каждую станцию, каждую остановку.
Я лихорадочно работала над статьей о Пикассо. Художник, о котором я писала, был совсем не тем человеком, с именем которого я начала свою работу. Этот новый Пикассо был мужчиной, сыгравшим большую роль в жизни моей матери. Возможно, в моей жизни его роль была еще более значительной, хотя я никогда с ним не встречалась. Его работа нуждалась в переосмыслении, в рассмотрении под разными углами, поскольку теперь я имела с ней новые связи.