Городок Валларис, окруженный виноградниками и зелеными оливковыми рощами, имел характерный для Прованса аромат цветов и пряных трав, усиливавшийся в жаркую погоду. Когда я вышла из автобуса на городской площади, то обошла ее по кругу, чтобы осмотреть узкую главную улицу с рядом кафе, обувной лавкой, галантерейным магазином и ларьками с овощами и фруктами. Старинная каменная церковь в начале улицы возвышалась над городом, словно матриарх.
Слева от меня на площади стояла статуя мужчины, несущего овцу. В Европе часто можно увидеть произведения искусства в публичных местах, особенно на площадях, но эта статуя была неожиданной и единственной в своем роде. Ее история началась с серии рисунков Пикассо во время оккупации Парижа, по которым затем были изготовлены отливки для гипсовых изделий. После войны, когда металл снова стал доступным для использования в мирных целях, эта статуя была отлита в бронзе и подарена жителям Валлариса. Мужчина, несущий овцу, был нагим и изможденным, но выше, чем в реальной жизни. Овца в его руках выглядела испуганной, с удлиненной шеей и выпученными глазами.
Нелегко смотреть на эту статую! В ней я могла видеть реакцию Пикассо на войну: страх, опасность и смерть. Овца имела вид жертвенного животного, а не спасенного живого существа из Нового Завета, которое пастырь сберег, держа на руках.
Эта статуя трогала душу: глядя на нее, нельзя не представить, что война сделала с горожанами, которые ее пережили. Моя война была гораздо более легкой, чем их; я несколько лет обходилась без новой одежды и любимой еды, ходила по затемненным городским улицам; мы прислушивались в ожидании немецких воздушных налетов, которые так и не наступили. Валларис был частью свободной Франции, не находившейся под оккупацией, но местные жители пережили голод, холод и страх. Теперь горожане проходили мимо статуи, занятые повседневными делами, но она стояла в самом центре города – в центре их жизни – как напоминание о том, что сделала война; если они вообще нуждались в таком напоминании.
Я собиралась сразу же отправиться в студию керамики, где работал Пикассо, но вместо этого решила ознакомиться с городом, пройти по узким мощеным улицам, посетить старинную церковь и поесть в кафе «Танцующая коза». Подумать о том, что будет дальше. Как приблизиться к великому человеку? Здесь, во Франции, находясь так близко к нему, я ощущала огромность того, что мне предстояло. И чувствовала себя очень маленькой.
Я выпила кофе в кафе под открытым небом; рыжевато-золотистые листья каштана усыпали мостовую, как разбегающиеся мыши. Мне было интересно, что Марти – Анна-Мартина – могла бы подумать об этом. Ее дочь здесь, в Южной Франции, частично идет по ее стопам и готовится к встрече с человеком, который, пусть и недолго, был ее любовником. Возможно, встрече со своим отцом.
Мужество изменило мне. Когда пришел дневной автобус, я снова села в него и посетила все общественные здания в городе, отведала превосходный ланч из курицы, тушенной с пряностями и чечевицей, и даже поставила свечу в церкви, хотя я не религиозна. Я сделала все, что только могла в Валларисе, за исключением визита в студию керамики Мадура и встречи с Пабло Пикассо.
– Завтра, – сказала мадам Роза, когда мы снова уселись на открытой веранде после ужина.
Она курила, а я чувствовала себя пристыженной, испытавшей горечь неудачи. Мадам знала, что я расстроена, потому что не смогла в полной мере воздать должное ее превосходному ужину и не участвовала в застольном разговоре.
Тихим прованским вечером, после того как она дала бойцовому коту Томасу его порцию жареной свинины и выбранила надменного попугая, я рассказала о том, как провела день и обошла стороной ту самую мастерскую, которую хотела посетить, – того художника, с которым мне больше всего хотелось побеседовать. И как после многочасовых колебаний я вернулась в Антиб.
Было ли это следствием сбоя внутренних часов после перелета через Атлантику? Я ощущала новую симпатию к моей матери, которая превыше всего хотела оставаться в безопасности и пребывать в настоящем. Однако Анна-Мартина оставила путеводный листок бумаги там, где я смогла его найти. Фактически это она послала меня во Францию – в свое прошлое, к тому, что было оставлено позади.
– Мужество мужчин и женщин отличается, – сказала мадам Роза. – Так? Мужчины должны уметь сражаться и защищать. Женщины должны позволять им это. Вот какой была для нас война: смотреть, как уезжают наши мужчины, стоять прямо и не плакать, хотя мы знали, что некоторые из них не вернутся. Я и мой кузен были очень близки, и он не вернулся…