— Да, да, извините. — Мой мозг заработал со скоростью компьютера, Стыдно было признаваться, что политикой я интересуюсь не очень, предпочитая газеты и телепрограммы развлекательного характера. — Что-то такое слышал. Он, кажется, создал новую молодую партию, которой социологи пророчат большое будущее.
— А вас Юрий разве не предупреждал, что вы будете заниматься с дочерью Батурина? — снова вопросительно глянула на меня женщина.
— Да нет, как-то до этого разговор у нас не дошёл. Я ведь сразу подумал, что вы просто однофамильцы, — не придал сему совпадению значения.
— А надо было, — дружелюбно улыбнулась собеседница. — Теперь знайте, что Николай Федорович — мой муж, а Вероника — его дочь. Прошу, подходите.
Она ловко расставила на столике все приборы и осторожно начала наливать в глубокие голубые чашки тёмный ароматный кипяток.
— Вы сказали: дочь Николая Фёдоровича. А разве не ваша общая? — поинтересовался я.
— К сожалению нет. — Батурина присела на диван и почему-то виновато отвела глаза. — Я — её мачеха.
— А я целый вечер ломаю себе голову, — почему это вы между собой не похожи? Понятно, конечно, что гены бывают разными, но чтобы настолько…
— Вам сколько сахара положить? — спросила женщина.
— Спасибо, пью без сахара. — Я сделал отрицательный жест. — Неужели об этом Лесницкая вас не предупредила?
— Да вот как-то внешность описать успела, а о привычках сказать забыла, — подыгрывая мне, усмехнулась Батурина. — Вы уж простите ее за подобную оплошность. В следующий раз такого не повторится.
Моё настроение после первого глотка стало заметно улучшаться. Напряжение нервной системы понемногу начало спадать.
— Никогда раньше не думал, что доведётся в своей жизни побывать в квартире известного политического лидера, руководителя партии.
— Какой там партии? — небрежно махнула рукой собеседница. — Сколько их там в ней? Пятеро горлопанов. Сейчас ведь знаете, какое время, — любые пьяницы из подворотни могут свою коалицию создать.
— Ну, зачем же так унижать своего супруга, Елена Павловна? — возразил я. — Вы наоборот должны его хвалить. И, насколько мне, полному невежде в политике, известно, то ваш муж имеет довольно приличные перспективы. Не знаю, чем он там берёт людей, но люди к нему тянутся, особенно рабочий класс, а это, знаете ли, сила. Так что, не скажите…
— Я вас прошу, давайте поговорим о чём-нибудь другом, Андрей…
— Николаевич.
— Николаевич, извините. — Женщина аристократично сделала очередной глоток, отставила чашку и забросила ногу за ногу, снова демонстрируя мне свои прекрасные колени. — Политика мне уже поперёк горла стоит. Эта квартира пропитана нею до последнего таракана. Постоянно какие-то гости, споры, крики, переговоры, разбирательства… С тех пор, как Николай Фёдорович решил пойти в депутаты, он для нас каким-то чужим стал.
— А вы давно за ним замужем? — спросил я.
— Да уже лет восемь. Первая его жена умерла, когда Вероничка была совсем маленькой. Воспитывал он её всё время один, столько внимания девочке уделял. Когда мы с ним поженились, я почему-то думала, что всё наладиться, — у меня семья появиться, да и ему женщина в доме позарез была нужна. Оказалось, не тут то было. Тут тебе пошли всякие перестройки реформы, инфляции, рыночная экономика, а муж мой, кстати, хороший историк, правовед, экономист, имеет три высших образования, защитил диссертацию, — вот и решил он делать себе политическую карьеру. Не знаю, зачем это всё рассказываю, наверное, вам неинтересно?
— Ну почему же? — пожал плечами я. — Я всё понимаю — это у вас наболело, муж дома бывает редко.
— Не то слово, Андрей Николаевич. Почти никогда не бывает. Может неделями где-то пропадать. На заседаниях Парламента, на встречах с избирателями, в своём офисе, где угодно, только не дома. Как я не хотела, чтобы он был депутатом! Да что там я, — девочке ведь по любому нужен отец. Я ведь ей не родная, и она прекрасно это знает. Как я могу её воспитать своими силами?
Батурина попыталась выдавить из себя слезу, но у неё это не получилось. Я сочувственно на неё посмотрел и молча допил свой чай.
Дверь из комнаты Вероники резко раскрылась, давая нам возможность лицезреть появившуюся в её проёме девушку. То, чего я больше всего опасался, не случилось. Вероника была полностью одета и даже, к моему большому удивлению, аккуратно причёсана. Более того, как истинно прилежная ученица, в своих руках она послушно держала тетрадь и ручку.
— Ну что, написала сочинение? — с надменно серьёзным выражением лица поинтересовался я.
— Написала только половину, — так же серьёзно ответила она, — остальное доделаю в следующий раз.