33. Год спустя
Ника
-Беги, – целую и подталкиваю дочку к остальной детворе, которую вокруг себя собирали аниматоры.
Наблюдаю за тем, как Мила смущенно отдает подарок имениннику и вливается в группу друзей из сада. Теперь у меня был час свободного времени, пока детвора веселилась в детской комнате. Но далеко уходить не хотелось, поэтому мой выбор пал на фуд-корт напротив, где можно было купить кофе на вынос и посидеть за пластиковым столиком. Кстати, оттуда открывался хороший обзор на комнату с детьми.
Горячий напиток немного обжигает, когда делаю глоток. Но это помогает немного согреться. Все-таки зима выдалась холоднее, чем в прошлом году.
– Ника?
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом со Светкой. Она изменилась и это очень бросается в глаза. Особенно округлившийся животик, который она демонстративно наглаживает.
– Надо же, – подбираю слова, – вот это да. Поздравляю!
– Спасибо, – ее лицо озаряется улыбкой и Света расценивает это в свойственной ей манере. Без спросу отодвигает стул и присаживается напротив. – Как вы поживаете? Как малая?
– Да ничего, все в порядке. Милка, вон, на дне рождении. А вы? Как это решились на третьего?
– Ой, да как, – она смеется и взмахивает ладонью, – решились на продажу однушки, влезли в ипотеку и, вот, «отметили» переселение на более широкую жилплощадь. Решили, что уж если двоих подняли, то и третьего потянем.
– Значит, у вас все хорошо? – делаю еще один глоток и прячу в стаканчике усмешку. И эта усмешка не совсем выходит доброй.
– Ну, не без проблем, конечно, – хмыкает она, – но они есть у каждого. Верно же?
– Ты сейчас так пытаешься узнать есть ли они у меня? Или ты пытаешься себя убедить, что у тебя не все так плохо? – Ставлю бумажный стаканчик на стол. Кофе резко стал невкусным. Горьким и холодным. Ровно таким же, как и наше общение.
– Зачем ты так? – Света делает вид, будто не понимает меня. – Мы же подруги.
– Надо же, – не сдерживаюсь от сарказма, – и где же ты была весь прошлый год, «подруга»? Пропала, ни звонков, ни ответов.
– Мне нужно было время, чтобы привести свою жизнь в порядок. К тому же ты там была занята проблемами Карины. Разве не так?
– Да, все так. Я вела себя так, как положено друзьям. Быть в радости и горести, подставлять плечо, когда трудно. И, главное, не бросать. Особенно, когда человек в тебе нуждается, но не может об этом сказать. – Фыркаю.
– Ой, ну ты тоже сейчас расскажешь такое, – девушка передергивает плечами, – как послушать, так какой-то остросюжетный фильм получается.
– Была бы ты рядом, все увидела бы своими глазами.
– Я уверена, что вы со всем справились, девочки. Теперь же все хорошо? Волноваться нет смысла?
– Свет, вот честно, не понимаю твоих вопросов. – Откидываюсь на спинку пластикового стула и скрещиваю руки на груди. – Чего паришься? Тебя не касались ни мои, ни ее проблемы тогда, то и не зачем тебе знать что-либо сейчас. Волнения в твоем положении противопоказаны.
– Но ты уже меня расстроила. Ведешь себя так, как будто я сделала что-то страшное! Подумаешь, включила голову и не стала вляпываться в ненужное дерьмо. Это нормально, Ника, когда ты ограждаешь себя и свою семью. Не все такие на голову отломанные, как ты. Кидаешься и в огонь, и в воду, даже не спрашивая у людей, а оно им надо? Нет, оно понятно, что жизнь с такой сестрой, как твоя Ирка сделала тебя такой…
– Какой, Свет? – заставляю ее на мгновение остановиться.
– Сердобольной. – Вздыхает она. – Не умеешь ты останавливаться, когда надо. Я на сто процентов уверена, что Карина тебе при этом даже спасибо не сказала. Да? А ты видела, как она теперь живет? Катается в шоколаде, бизнес леди наша. Обрубила все концы, избавилась от нас, как будто счистила грязь с подошвы ботинок. Позабыла свои корни и то, как мы… как я…
– Света, остановись, – встаю со стула и подхожу ближе. – Не надо начинать истерику прилюдно. Тебя это в выгодном свете все равно не покажет.