– Не хочу конфеты, – Мила смотрит на меня своими огромными глазенками.
– Киндеры? – не сдаюсь и вижу, как на лице дочки зарождается неуверенная улыбка.
– Много? – тихо переспрашивает она.
– Почти каждый день, – заговорщицки подмигиваю ей, – только побудь сегодня хорошей девочкой, ладно?
– Хорошо, – важно отвечает она мне, – только не говори там, что я у тебя есть.
– Это почему? – непонимающе смотрю на свою кнопку.
– Я слышала, как мама Егора сказала, что ее не берут на работу из-за того, что он у нее есть.
– Эмм… – входим на территорию сада и я качаю головой, видя остальных деток нашей группы,– Мил, ты не так поняла. Она имела в виду то, что ее сынок еще маленький и часто болеет. И его мама только поэтому не может работать.
– Все равно, не говори, – слишком по-взрослому стоит на своем Мила.
И это поражает, а еще ужасает. Неужели отсутствие папы в семье заставляет деток так быстро взрослеть?
Этот разговор оставил какой-то странный отпечаток в душе и я не могла избавиться от него почти до самого порога дома моей будущей работодательницы. Лишь украдкой подметила, что на дорогу ушло около часа сорока с двумя пересадками. Сам по себе частный сектор не отличался от тех, что я видела раньше. Здесь старые и покосившиеся домики соседствовали с матерыми и новыми постройками. Естественно, Любовь Андреевна жила именно в таком. Красивом доме из красного кирпича в два этажа с огромным садовым участком, покрытым зеленым газоном. И вся эта красота просматривалась сквозь кованный забор, которым по периметру был огорожен участок. Я настолько увлеклась рассматриванием, что не услышала, как сзади подъехала машина и даже подпрыгнула от неожиданности, когда послышался короткий гудок клаксона. Испуганным зверьком зыркнула на водителя, который что-то показал мне рукой. И только потом я поняла, что он требовал отойти в сторону, чтобы он заехал внутрь. Но поравнявшись со мной, машина останавливается и боковое стекло двери водителя бесшумно опустилось вниз. Как и мое сердце. Мужчина за рулем обладал такой внешностью, которая вызывала во мне какой-то трепет. Изучающий взгляд голубых глаз заставил мои ноги прирасти к земле. Но интерес в них быстро сменяется на скуку и он весьма недовольным тоном бросает в мою сторону:
– Что бы вы ни предлагали, мы в этом не нуждаемся.
– Постойте…
– Девушка, я максимально ясно объяснил, – начинает сердиться он в ответ, – отойдите от моего дома.
Уму непостижимо, он отшил меня так, словно перед ним стояла попрошайка, которая не давала ему прохода. И это обижало.
– Подождите,– обретаю голос, когда понимаю, что калитка сейчас захлопнется перед моим носом.
– Сколько? – довольно враждебно спрашивает у меня парень.
– Что «сколько»? – хмурюсь.
– Сколько вам заплатить, чтобы вы не раздражали меня и моих соседей?
– Я вообще-то приехала на собеседование, – мой лимит доброты тоже не резиновый и голос стал грубее.
Собеседник замирает у машины и теперь более внимательно осматривает меня. Все очарование первых минут разбивается об этот колючий взгляд. А еще об кольцо на безымянном пальце его правой руки. Внутренний голос подсказывает, что это сын хозяйки дома.
– Ясно, – цедит он, – очередная уборщица?
– Да, – спокойно соглашаюсь и тем самым показываю, что мне ни капельки не стыдно. – Вас что-то смущает?
– Ваш возраст и явное отсутствие опыта работы.
– Мне кажется, чтобы помыть полы, – пожимаю плечами, – высшего образования не требуется.
– Высшего – нет, – парень подходит ближе и меня обдает ароматом бергамота. – Но у нас дома много антикварных вещей из разных материалов. А к ним столько же разновидностей моющих средств. И было бы хорошо, если бы вы в них разбирались.
– Не переживайте, – кончики губ трогает подобие улыбки, – читать умею и прекрасно понимаю, что не стоит мыть персидский ковер хлоркой.
А он все стоит и прожигает в моем лбу дыру. Никогда не понимала таких людей. Ну не задалось у тебя утро, да пойди ты поори в подушку. Или выпусти пар в спортзале. А судя по крепкому телосложению парня, он бывал там частым гостем. Чего взъедаться на того, кто тебе ничего не сделал?
– Я могу пройти? – уточняю у него. – Или собеседование будет проводиться на улице?
Знаю, это уже перебор. Но его нервозность каким-то образом передалась мне. Хотелось побыстрее оказаться в другом месте, где я бы его не видела.
– Ну, входи, – он все же пропускает меня внутрь и закрывает следом кованную дверь калитки. – Рекомендательные письма есть? Хотя, о чем я спрашиваю?
– У вас сегодня плохое настроение? – не удерживаюсь от капельки язвительности и тут же влетаю носом в его спину.