— Земляк, что ли? — наконец-то выдавил хозяин, потом хлопнул Василия по плечу:
— Чего я, дурень, спрашиваю?! Видно сокола по полету! — И захохотал в свою очередь.
Отсмеявшись, он сгреб Васильеву руку своими лапищами, стиснул ее так, что тот подавился вздохом, а потом, задрав голову к балкончику, на котором олицетворением молчаливого изумления застыла женская фигура, зычно провозгласил:
— Марея! Вели на стол накрывать! Вишь, гости у нас!
Наши, русские! Земляки! — И, увлекая за собою молодых людей, один из которых и не подозревал, что только что сменил национальность и подданство, Бушуев ввалился в широкие двери дома, даже не оглянувшись на ворох лоскутков, устилавших двор подобно весело раскрашенным сугробам.
— Нет, кашемир — это, я тебе скажу, самое лучшее!
От тысячи до пятнадцати тысяч рублей идет за штуку!
Конечное дело, слоновыми костями тоже производить знатный торг способно, однако же это не для нас, не для Расеи. У нас, благодарение господу богу, по северным берегам моржа-зверя невиданно, а его клык покрепче и побелее слонового будет. Овчинка выделки не стоит, ей-же-ей! Еще был я в Беке, иначе говоря — Пегу, копал камень ягут, сиречь рубин. Его там в земле — невиданно, однако старатели так ограничены уговором, что ежели они найдут при копании камень, который будет больше горошины и притом лучшей воды, то должны доставить его к начальнику города, а он отдает в казну государственную. Меньшими же упомянутой величины ягутами можно пользоваться и продавать их.
Условие сие столь строго, что, который его не исполнит, тот может и жизни лишиться! Нет, это дело не для одного человека. Но ужо англичане и ягуты приберут к рукам! Умеют они золотыми ключами отворить сердце, золотым дождем оросить души!
Бушуев лукаво покосился на Реджинальда, тот состроил в ответ любезную улыбку и задумчиво отправил в рот кусочек отменно приготовленной баранины, весь желтый от масалы — терпкой приправы. Был на столе чаль, то есть рис, и земляные яблоки — картошка, которая в России давным-давно уже перестала быть диковинкою, а также печеный яме, который видом и величиной походил на редьку, только был красноватого цвета, а вкус имел сладковатый.
Василий с умилением хрустел квашеной капустою и солеными огурчиками — огурцы были длинные, изогнутые, без пупырышек, а в остальном имели совершенно русский, восхитительный вкус. И пироги были с капустою — как дома! Он жевал, жевал… Бушуев ел мало, налегая больше на пальмовую водку, и лицо его все гуще наливалось краснотой, алая рубаха липла к телу, а сам он то и дело ворчал, что во всем этом индийском мире существует одна жара.
Собственно, разговор велся только между Бушуевым и его русским гостем. Что Реджинальд, что Марья Лукинична, сестра хозяина, играли в молчанку, причем Реджинальд неприметно озирался, словно выискивал кого-то, а хозяйка все больше заботилась о том, чтобы стол не пустовал, да натянуто улыбалась всякий раз, как англичанин оглядывался, и в ее глазах мелькал испуг.
Впрочем, предаваться наблюдениям у Василия особенно времени не было, потому что хозяин всецело завладел его вниманием.
Петр Лукич доверительно сообщил, что, по короткому знакомству его с индийскими, афганскими и персидскими знатными купцами, он узнал, что те охотно желают завести на границах с Россией и внутри оных постоянный торг и учредить купеческие конторы на любых условиях, какие предложит российское правительство.
Многие из здешних приятелей Бушуева отчаянно боялись возрастающего английского влияния, которое уже сейчас превосходило и португальское, полузабытое, и французское, сведенное на нет лишь недавно.
— В делах слово индусы держат крепко, что моголы, что идолопоклонники. Чужого похищать не расположены и завидовать никому не имеют нужды, однако правитель Такура, — по-русски сообщил Бушуев, — таково ожесточен против инглишей, что готов покровительства искать даже и в самых дальних далях! Так что ты не думай, что они тут все инглишам задницу готовы лизать. Ежели мы не растеряемся, много чего можно к рукам прибрать! Одна незадача: больно далеко. Англичане — они что? Они без чужих земель нищие, босые.
Они тут уже сколько лет кормятся. А у нас, конечно, своему добру предела нет. Туркестан, Хива, Кавказ — это ведь какая сокровищница! Однако же и здесь… Голконда!
Он значительно покрутил головой. Тут Реджинальд пробудился от своей задумчивости и не без подозрительности попросил осведомить его, о чем шла речь.
— Да вот, учу молодого человека уму-разуму, — не сморгнув, отоврался Бушуев, — говорю, дерево битре, тик по-вашему, очень уж богатую древесину имеет!