«Как он это делает?» — «Вот и мне непонятно!» — Они слышали «Облади», пока за ним не захлопнулась дверь, ведущая на автостоянку, вызвав у Давида гнетущее ощущение пустоты и беспросветного одиночества.
Его перевели в небольшую общую камеру тюрьмы в Агуаруто в той части здания, где содержались политические заключенные. В камере Давида сидели настоящие партизаны. В первую очередь он познакомился с Радамесом Пеньюэласом по прозвищу Роллинг, внешне очень похожим на Кита Ричардса и, как тут же выяснилось, далеко не безобидным малым. Он был одет в футболку с нарисованной на ней карикатурой Мика Джаггера с огромным языком и черные довольно грязные шорты. Как только охранники вышли из камеры, Пеньюэлас набросился на Давида:
— Ты один из них и пришел, чтобы убить меня! — Давид оказался не готов к такому приему, и оба повалились на пол между бетонными плитами размером два метра на семьдесят пять сантиметров, служившими для обитателей камеры кроватями. — Берегись! Меня не проведешь, я узнал тебя по ушам!
Давид не успел ускользнуть, и Пеньюэлас прочно сжал его шею согнутой в локте рукой; как он ни пытался вырваться, ничего не получалось.
«Отбивайся! — науськивала Давида его бессмертная часть. — Дай ему хорошенько коленом по яичкам!»
— Зачем вам понадобилось похищать меня? — яростно рычал атакующий. — Что я вам сделал? — Давид задыхался, не в силах вымолвить ни слова. — У вас все равно ничего не выйдет, я знаю все ваши условные обозначения, вашу флору и фауну, вашу орфографию!
— Роллинг, черт! Ты что делаешь? — прозвучал чей-то голос. — Отпусти товарища! — Над ними склонился бородатый мужчина, и мучитель выпустил свою жертву.
— Ладно, Чуко, как скажешь.
Чуко помог Давиду подняться на ноги.
— Не обижайтесь, товарищ, вообще-то Роллингтихий, просто ему во всех незнакомых людях мерещатся инопланетяне.
«Ничего себе тихий», — возмутилась карма, а Давид подумал, что эти двое похожи на скелеты.
— Спасибо, — сказал он и сел на свой бетонный лежак, а те расположились напротив на лежаке Роллинга.
— Все зовут меня Чуко, — представился спаситель Давида. — Роллинг уже всех достал, но вы его не бойтесь. Откуда прибыли?
— Из Альтаты.
— Из Альтаты… — эхом отозвался Роллинг. — А где вас сцапали?
«Какое вам дело», — подумал Давид, но что-то в Чуко напоминало ему двоюродного брата и внушало доверие.
— На кладбище.
— Любопытные места эти кладбища! — сказал Роллинг. — Они просто напичканы могилами, крестами, памятниками.
— Вас арестовал Маскареньо?
— Это меня арестовал Маскареньо! — оскалил Роллинг свои неухоженные зубы. — Пес цепной!
— За последние три месяца в тюрьмы брошены более ста товарищей, еще семьдесят четыре погибли. Вы с кем работали? — Давид нерешительно посмотрел на Чуко — почему он задает так много вопросов? Прямо как Маскареньо; хорошо, что теперь Давид уже знал правильные ответы.
— С Фонсекой.
— Так вы человек Фонсеки?
— Да.
— А где он сейчас?
— Здесь, неподалеку.
— Не будьте таким подозрительным, товарищ, среди нас предателей нет! Так, значит, игра для вас закончилась «матч-ином» противника? — Давид утвердительно кивнул головой. — И когда вас взяли?
— В субботу.
— Привет, Чуко! — окликнул от двери парень с мексиканскими усами.
— Как дела, Элвер? Это Элвер Лоса, — обернулся Чуко к Давиду. — Элвер, вот товарищ только что прибыл.
— Все зовут меня Санди, — представился Давид.
— Отлично, nice to meet you!* — сказал Лоса, а Чуко взял его под руку и отвел в сторону.
* Приятно познакомиться! (англ.)
Оставшись вдвоем с сумасшедшим, Давид огляделся по сторонам. Камеры составляли часть огромной клетки с прутьями из кованого железа. Очевидно, что выходить отсюда разрешалось только по указанию начальника тюрьмы. Давид продолжал размышлять об этом, когда Пеньюэлас протянул ему руку.