— Послушайте, дядя Грегорио, папа не велел мне больше бросаться камнями.
— Это не камень, а мяч, так что успокойся! Тебе что, разонравилось попадать в кроликов?
— Нет вообще-то…
— Так это то же самое, только вместо кролика — перчатка!
— Хорошо, как скажете. — Давид ради тренировки бросил мячик семь раз, и это занятие ему понравилось. Он решил, что метить в неподвижную перчатку даже проще, чем в кролика. Тем временем Грегорио договорился насчет нового игрока с арбитром, а Чоло подбодрил остальных членов команды:
— Держись, ребята! Как говорил Йоги Берра, ничто не кончается прежде, чем наступает конец, и это как раз тот случай!
Сантос подошел к питчерской площадке, где уже стоял Давид, и посоветовал ему бросать как можно сильнее. Очередной игрок соперников с битой занял свое место, и по сигналу Чоло Давид сделал первый бросок, который получился мощным, точным, с хорошей скоростью. Отбивающий промахнулся, и Давид заработал «страйк».
— Вот вам, мать вашу! — восторженно завопил Чоло. Тренер противоположной команды немедленно подошел к Грегорио, чтобы оспорить результат.
— Гойо, откуда у тебя взялся этот парень?
— Мне его только что прислали из Штатов!
— А я думал, его подослали русские!
— Не будь пендехо, Риос, в России не играют в бейсбол! — Арбитр молча сметал шеткой песок с площадки отбивающего.
— Ты же знаешь, что проиграл, и я могу запретить своим ребятам отбивать!
— Не будь каброном, Риос, дай мне опробовать в деле этого парня! Сегодня ты мне, завтра я тебе, сам понимаешь!
— Ну ладно, — согласился тренер соперников, однако в душе у него остались сомнения.
И недаром. Для двух отбивающих его команды броски Давида закончились сплошными «страйками», из других лишь один успел сделать «хоумран», обежав все базы, а самый последний отбил мяч высоко вверх, и тот, повертевшись в воздухе, упал в аут.
— Матч-ин, земляк! — восторженно закричал Давиду Чоло, а Грегорио и вся команда ликовали.
— Чертов пацан, откуда он взялся! — досадовал тренер соперников.
К пущему восторгу Грегорио, приехал президент бейсбольной лиги и сообщил о назначении его тренером кульяканской команды «Лос-Томатерос», которой предстояло поехать в Лос-Анджелес и сыграть там шесть матчей. Ему давалось две недели, чтобы подобрать игроков в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, оформить им паспорта и сшить бейсбольные костюмы.
— Послушай, Грегорио, ты ведь планируешь включить в команду этого питчера?
По дороге домой в своем зеленом «валиуме» Грегорио говорил Давиду:
— Вот так, племяш, ты хотел поехать в Соединенные Штаты и поедешь, только не батрачить, а играть в бейсбол, как тебе это?
— Нравится.
— У меня есть две недели, чтобы обучить тебя парочке приемов; слышал когда-нибудь о «слюнявой подаче»?
— Нет.
— Если уж ты сумел одним броском парня ухлопать, то вполне сможешь играть против гринго; ты же самородок, неграненый алмаз, как говорится! Руки у них коротки, у засранцев! — Дядя сердито насупился и сказал: — Если бы Чато перестал херней заниматься, мог бы шорт-стопа сыграть, да вместе с Чоло, представляешь, какая у нас была бы мощь?
— Дядя, а разве Чоло не старше двадцати?
— Да, но по свидетельству о рождении ему восемнадцать.
Восторг дяди Грегорио начал передаваться и Давиду, хотя он все еще не очень хорошо понимал, что происходит. Одно ему было совершенно ясно — чем дальше его увезут от Чакалы, тем лучше.
Глава 4
«Видишь этого парня с битой? Почему бы тебе не вмазать ему по башке, как Рохелио?» — Именно сейчас Давид меньше всего ожидал, что его бессмертная часть даст о себе знать. До сей минуты его не беспокоил голос женщины с лишним мужским гормоном, словно приберегая свои гадости для этого ответственного момента, когда Давид, одетый в форму «Лос-Томатерос», выйдет против мощной команды университета Южной Калифорнии. Продолжалась четвертая партия. В предыдущих трех с одной третью его убийственные «стрейты», достигающие скорости девяноста трех миль в час, пробили десять бэттеров подряд. Ошеломленные зрители не верили своим глазам. А мексиканцы на трибунах, наблюдая за подачей Давида, очень скоро стали восторженно скандировать: «Санди Коуфакс, Санди Коуфакс, тебе нет равных, чертов Санди!»
И вот тогда в голове у него прозвучал знакомый голос: «Мне нравится эта игра, она усиливает в тебе инстинктивное желание убивать!» — и тут же замолк. Однако, напомнив о себе, бессмертная часть лишила Давида душевного равновесия; он мгновенно взмок от пота и стал торопливо повторять шепотом:
— Дьявола нет, дьявола нет!
Это нехитрое заклинание подействовало на него успокаивающе, но у кармы, очевидно, имелись иные планы. Грегорио заметил, как Давид прижал бейсбольную перчатку к покрытому испариной лицу, и догадался, что его снова мучают слуховые галлюцинации. Он попросил тайм-аут и вышел на игровую площадку. Чоло и остальные игроки хотели было подойти к тренеру и выслушать его инструкции, но Грегорио крикнул им, чтобы оставались на своих местах.
— Дьявола нет! — продолжал твердить Давид, у которого к этому времени трибуны поплыли перед глазами.
— Тебе плохо? — спросил Грегорио.
— Я слышу дьявола, дядя! — прошептал Давид, не отнимая от лица перчатку.
— Вот гад, что же он прицепился, у тебя как раз шла не подача, а конфетка, а ему приспичило из нее говняшку сделать, сукину сыну! Послушай, племяш, а что, если тебе сейчас не противиться этому голосу? Немножко пойти у него на поводу? А вдруг поможет?
— Дьявол говорит, что бесполезно, ничего не выйдет.
— Да, так не годится, племяш! — Грегорио знаками подозвал запасного питчера. Давид отдал ему мяч и отнял от лица перчатку.
Шагая в раздевалку, он тяжело дышал, у него пересохло во рту.
— Что с тобой, Давид? — удивленно спросил у него Чоло. Публика аплодировала великолепному Санди и освистывала Грегорио, не понимая, зачем ему понадобилось заменять питчера, который так хорошо подавал.
— Вот чертов тренер, — сказал кто-то из зрителей. — У нас, мексиканцев, всегда так — стоит кому-нибудь с умением взяться за дело, мы его тут же носом в дерьмо!
В раздевалке Давид лег на скамью и сжал руками голову. После его ухода с поля команда соперников быстро завладела преимуществом и задала «Лос-Томатерос» взбучку, какую те не забудут всю жизнь. К концу матча к Грегорио подошел гринго с дымящейся сигарой, явно кубинец по происхождению.
— Эй, трэнэр, зачем вы убрали того парня, что подавал вначале?
— Ему стало плохо.
— А что с ним?
— Объелся гамбургеров!
— Вот дерьмо! Надеюсь, он поправится? Им заинтересовался клуб «Доджерс».
— Неужели?
— Да. — Он протянул свою визитку. — Мы думаем, из него получится отличный пробивной питчер.
— Каким образом?
— Хотим подписать с ним контракт.
— Вы что, всерьез?
— Вот документ, сынок. — И он показал бумагу, отпечатанную на английском языке.
— Вы можете мне перевести?
— Пожалуйста. — И гринго по фамилии Кент зачитал пункт за пунктом.
Некоторые положения контракта Грегорио взял на заметку, другие запомнил наизусть, а последние уже не слушал, прикидывая, сколько же заработает его племянник. Чоло и остальные члены команды ошеломленно слушали с разинутыми ртами. Сеньор Кент заявил, что юноше придется остаться в США — он намерен включить его в состав команды города Сакраменто и через три дня повезет в Вашингтон для участия в первом матче лиги.
— Мы как раз подыскивали такого питчера, и мне просто повезло, что я его увидел.
— Но у него нет грин-кард!
— Не важно, мы об этом позаботимся.
— А ему полагается медицинское обслуживание? — поинтересовался Грегорио, вспомнив о слуховых галлюцинациях Давида.
— Какого хрена, он что, болен?
— Нет. конечно, но мало ли, вдруг опять гамбургерами объестся!
— No problem, если подобное повторится, поставим ему клизму и напоим настойкой из ромашки, а кроме того, его медицинская страховка покрывает лечение любого недуга, от головной боли до депрессии.