Войдя в дом, Грейс сразу поняла: что-то не так. Никто не вышел встречать ее.
– Юлиан? – позвала она.
– Я наверху.
Она бросила ключи и письма на полку у двери и кинулась наверх, перепрыгивая через две ступеньки.
– Ты не поверишь, если я скажу, кто заглянул ко мне… – Она умолкла, когда увидела Юлиана. Он лежал на кровати, без рубашки, пристегнутый наручником к перекладине кровати в спальне; над бровями его блестели капельки пота.
– Что ты делаешь? – спросила она в ужасе.
– Я больше не могу бороться, Грейс.
– Но ты должен.
Он покачал головой.
– Пристегни другую руку, я не могу дотянуться.
– Но, Юлиан…
Он прервал ее коротким горьким смешком.
– Какая ирония. Я должен просить приковать себя, в то время как другие делали это сами едва ли не сразу после моего появления. Сделай это, Грейс. Я не смогу жить дальше, если причиню тебе вред.
Грейс обошла кровать, и Юлиан, притянув к себе, поцеловал ее так страстно, что она готова была умереть от одного поцелуя.
Это был поцелуй, полный страдания… и обещаний.
С трудом оторвавшись от ее губ, Юлиан повторил:
– Сделай это.
Грейс пристегнула второй серебряный наручник к перекладине кровати. Только теперь она поняла, сколь напряженной была для него вся последняя неделя.
– Я могу что-нибудь сделать для тебя?
– Нет.
Вздохнув, Грейс подошла к комоду и начала раздеваться, но, когда она расстегнула пуговицы на блузке, Юлиан остановил ее:
– Прошу, не делай этого здесь… – Он в изнеможении откинул голову на подушки.
– Прости. – Грейс прошла в ванную, чтобы переодеться и сделать холодный компресс для Юлиана, а потом вернулась в комнату и смочила его горячечный лоб.
– Ты весь горишь.
– Знаю. У меня такое чувство, будто я лежу на углях. Может, расскажешь мне, как провела день?
Грейс почувствовала, что любовь переполняет ее.
Каждый день Юлиан задавал ей этот вопрос, каждый день она с нетерпением ждала этого момента.
Что она будет делать, когда он уйдет?
Отбросив грустные мысли, Грейс с усердием принялась ухаживать за Юлианом.
– Мне нечего рассказывать, – прошептала она, не желая вываливать на Юлиана все, что узнала от его матери. Ему достаточно досталось в жизни, и она не хотела причинять бедняге лишние страдания.
– Ты проголодался?
– Нет.
– Тогда мы займемся кое-чем другим. – Грейс села рядом с ним и всю ночь читала ему, меняя холодное полотенце на лбу.
Чувствуя близость Грейс, ее запах, Юлиан так и не смог заснуть. Она вторгалась в его сознание, и он ничего не мог с этим поделать; каждый нерв его тела взывал к ней. Не желая сдаваться, он скрежетал зубами и боролся как мог с тьмой, наваливающейся на него.
Если тьма поглотит его, он не сможет вернуться больше в прежнее состояние и очнется лишь в книге.
– Я не хочу потерять ее, – шептал он, и эта мысль жестоко терзала его сердце.
Часы в прихожей пробили три ночи. Грейс уснула совсем недавно, ее дыхание ласкало кожу Юлиана. Рядом с ней ему было тепло, спокойно, и он позволил себе помечтать о том, как будет проводить с ней ночи и дни, как они будут смеяться и радоваться каждому мигу близости. Тогда он сможет любить ее так, как она того заслуживает. Но больше всего Юлиан мечтал о детях, о счастливых сероглазых карапузах с лукавыми улыбками.
Он все еще предавался мечтам, когда в окно ударили первые лучи солнца, а часы пробили шесть.
Грейс проснулась и потерлась щекой о его грудь.
– Доброе утро, – сказала она, улыбаясь.
– Доброе утро.
Посмотрев на него, Грейс прикусила губу.
– Ты уверен, что мы все время должны держать тебя на цепи? Может, лучше отпустим тебя ненадолго?
– Нет.
Взяв телефон, Грейс набрала номер Бет.
– Послушай, меня не будет несколько дней. Не могла бы ты взять часть моих клиентов?
Юлиан нахмурился:
– Ты не собираешься идти на работу?
– Конечно. Не могу же я оставить тебя здесь в таком состоянии!
– Не беспокойся, со мной все будет в порядке.
Грейс посмотрела на него так, словно он потерял рассудок.
– А если что-нибудь случится?
– Например?
– Дом может сгореть, или вдруг зайдет кто-нибудь и сделает с тобой все, что угодно, а ты даже сопротивляться не сможешь.
Юлиан вздохнул, но остался непреклонен, и в итоге Грейс пришлось сделать вид, что она смирилась.
К полудню Грейс заметила, что действие проклятия усилилось: все тело Юлиана покрылось бисеринками пота. Мышцы его были напряжены, он почти не разговаривал.
И все же он еще мог ей улыбаться, а его глаза излучали тепло.
Грейс продолжала обтирать его смоченным в холодной воде полотенцем, но оно слишком быстро нагревалось.
Когда на землю опустилась ночь, Юлиан впал в бредовое состояние. Не в силах помочь ему, Грейс смотрела, как он мечется на постели, как будто кто-то невидимый разрывает его на части. Прежде она ничего подобного не видела и боялась, как бы он не сломал кровать.
– Я не вынесу этого. – Прошептав эти слова, Грейс сбежала вниз и позвонила Селене.
Час спустя Грейс впустила в дом Селену и ее сестру, Тайану. Тайана совсем не походила на Селену, у нее были абсолютно черные волосы и голубые глаза. Она являлась одной из немногих белых жриц вуду и владела магазинчиком, где торговала сувенирами, а по пятницам водила ночью экскурсии на местное кладбище.
– Не знаю, как и благодарить вас за то, что пришли, – сказала Грейс, закрывая за ними дверь.
– Никак, – отозвалась Селена. – Нам это ничего не стоило.
Тайана была одета в простое коричневое платье и держала под мышкой барабан.
– Где он?
Грейс повела женщин наверх. Войдя в комнату и увидев, как Юлиан мечется на кровати, Тайана побледнела.
– Я ничего не смогу для него сделать.
– По крайней мере, ты должна попытаться, – подбодрила ее сестра.
Глаза Тайаны расширились от ужаса, и она покачала головой.
– Хотите совет? Заприте комнату и не входите, пока он не вернется туда, откуда пришел. Этим человеком владеет такое зло, с которым я не смею соперничать. – Она посмотрела на сестру: – Разве ты не чувствуешь зло?
Грейс задрожала.
– Селена, сделай же что-нибудь!
– Прости, я не могу.
Грейс едва не закричала от отчаяния. Не бросать же его в таком состоянии. Она с жалостью смотрела на Юлиана.
– Может, позвонить кому-нибудь?
– Нет, – ответила Тайана. – Даже мне опасно здесь оставаться.
Грейс беспомощно посмотрела на Селену, словно ища поддержки.
– Прости. – Селена погладила ее по руке. – Я покопаюсь в архивах и, возможно, найду что-нибудь, а пока…
Поняв, что ничего другого она не добьется, Грейс с тяжелым сердцем проводила гостей к выходу.
Что ей теперь делать, размышляла она, оставшись наедине с Юлианом. Должно же быть какое-нибудь средство, чтобы унять его боль. Что-то, до чего она никак не может додуматься.
Поднявшись наверх, она подошла к Юлиану.
– Грейс?
– Я здесь. – Она склонилась над ним, и в тот же миг он бросился на нее, словно зверь, пойманный в капкан.
Грейс отшатнулась. На трясущихся ногах она подошла к комнате, где стояли книги, и нашла «Одиссею». Пододвинув любимое кресло-качалку к кровати, она устроилась в нем поудобнее и принялась читать.
Слушая ее, Юлиан постепенно затих и вскоре уснул.
Шло время, и с каждым днем надежда Грейс слабела. Похоже, Юлиан был прав – он не мог победить проклятие, не потеряв рассудок. Ей было больно смотреть, как он мучается час за часом, не успокаиваясь ни на минуту. Неудивительно, что он так ненавидел мать. А Афродита? Как могла она позволить ему так страдать?
– Как вы могли! – крикнула Грейс в потолок. – Эрос, ты меня слышишь? Афина? Кто-нибудь? Вам не стыдно смотреть на его страдания и ничего не делать? Если вы хоть немного любите Юлиана, прошу вас, помогите ему.