Выбрать главу
Aeons of acquiescence in race destiny, instead of our individual resistance. Сколько же ей уготовано судьбой терпеть и смиряться! Иное дело - мы: всяк сам по себе, топорщится, противится судьбе. And then a swimming through, like rats in a dark river. Барахтаемся, точно крысы в омуте, пытаемся выплыть. Connie felt a sudden, strange leap of sympathy for him, a leap mingled with compassion, and tinged with repulsion, amounting almost to love. Конни вдруг захлестнула волна жалости к этому человеку, странная, брезгливая жалость, но столь великая, что впору сравнить с любовью. The outsider! Изгой! The outsider! Ведь он же изгой! And they called him a bounder! "Нахал", "пройдоха" - бросали ему в лицо.
How much more bounderish and assertive Clifford looked! Да в Клиффорде в сто раз больше и самомнения и нахальства!
How much stupider! Да и глупости тоже!
Michaelis knew at once he had made an impression on her. Микаэлис быстро смекнул, что покорил хозяйку дома.
He turned his full, hazel, slightly prominent eyes on her in a look of pure detachment. И во взгляде больших карих глаз засквозила отстраненность.
He was estimating her, and the extent of the impression he had made. Он хладнокровно оценивал Конни, равно как и впечатление, которое на нее произвел.
With the English nothing could save him from being the eternal outsider, not even love. С англичанкой даже в любви он навечно обречен оставаться изгоем.
Yet women sometimes fell for him...Englishwomen too. Женщины, однако, нередко льнули к нему. В том числе и англичанки.
He knew just where he was with Clifford. They were two alien dogs which would have liked to snarl at one another, but which smiled instead, perforce. С Клиффордом Микаэлис держался независимо и раскованно, смекнув, что и этот - такой же чужак в аристократической стае. Им более по душе рычать друг на друга, нежели улыбаться. Но обстоятельства сильнее.
But with the woman he was not quite so sure. С Конни он не был столь самоуверен.
Breakfast was served in the bedrooms; Clifford never appeared before lunch, and the dining-room was a little dreary. Завтракали они в покоях - в столовой Клиффорд обычно появлялся лишь к обеду, а в утренний час там было не очень-то уютно.
After coffee Michaelis, restless and ill-sitting soul, wondered what he should do. После кофе Микаэлис - непоседа и суетник -затосковал, не зная, чем заняться.
It was a fine November...day fine for Wragby. Стоял чудесный ноябрьский день... чудесный, конечно, по меркам Рагби.
He looked over the melancholy park. Микаэлис загляделся на печальный парк.
My God! Господи!
What a place! Какая красота!
He sent a servant to ask, could he be of any service to Lady Chatterley: he thought of driving into Sheffield. Микаэлис послал слугу узнать, нельзя ли чем услужить леди Чаттерли - он собирается поехать в Шеффилд.
The answer came, would he care to go up to Lady Chatterley's sitting-room. Слуга вернулся с ответом: хозяйка просит пожаловать к ней в гостиную.
Connie had a sitting-room on the third floor, the top floor of the central portion of the house. Гостиная Конни располагалась на верхнем этаже в центральной части дома.
Clifford's rooms were on the ground floor, of course. Покои и гостиная Клиффорда, разумеется, на первом.
Michaelis was flattered by being asked up to Lady Chatterley's own parlour. Микаэлису польстило приглашение в апартаменты хозяйки.
He followed blindly after the servant...he never noticed things, or had contact with Isis surroundings. Ничего не замечая вокруг, пошел он за слугой... Впрочем, он вообще ничего не замечал и с окружением не соприкасался.
In her room he did glance vaguely round at the fine German reproductions of Renoir and C^anne. В гостиной он осмотрелся, приметил отличные немецкие копии Ренуара и Сезанна на стенах.
'It's very pleasant up here,' he said, with his queer smile, as if it hurt him to smile, showing his teeth. 'You are wise to get up to the top.' - Как у вас здесь хорошо, - похвалил он и осклабился. Странная у него улыбка - точно болезненный оскал. - Умно вы поступили, наверху устроились.
'Yes, I think so,' she said. - Да, здесь лучше, - согласилась она.
Her room was the only gay, modern one in the house, the only spot in Wragby where her personality was at all revealed. И впрямь: во всем доме лишь ее комната не была безнадежно уныла и старомодна. Лишь в ее комнате запечатлелся характер хозяйки.
Clifford had never seen it, and she asked very few people up.