Выбрать главу
И вся жизнь - страшный, дикий сон под этим колпаком. The sheep coughed in the rough, sere grass of the park, where frost lay bluish in the sockets of the tufts. Коротко взблеивали овцы, щипля жесткую, жухлую траву в парке, там и сям во впадинках серебрился иней.
Across the park ran a path to the wood-gate, a fine ribbon of pink. Clifford had had it newly gravelled with sifted gravel from the pit-bank. Через парк к лесу красной лентой вилась тропинка, выложенная наново (по приказу Клиффорда) мелким гравием с шахты.
When the rock and refuse of the underworld had burned and given off its sulphur, it turned bright pink, shrimp-coloured on dry days, darker, crab-coloured on wet. Выгорая, выделяя серу, порода делалась красноватой, под цвет креветки, в дождливый день темнела - более под стать крабьему панцирю.
Now it was pale shrimp-colour, with a bluish-white hoar of frost. Сейчас тропинка была нежно-розовой с голубовато-серебристой оторочкой из инея.
It always pleased Connie, this underfoot of sifted, bright pink. Конни так нравилось хрустеть мелким красным гравием.
It's an ill wind that brings nobody good. Нет худа без добра: и шахта дарила маленькую радость.
Clifford steered cautiously down the slope of the knoll from the hall, and Connie kept her hand on the chair. Клиффорд, осторожно правя креслом, съехал с пригорка, на котором стояла усадьба. Конни шла следом, придерживая кресло за спинку.
In front lay the wood, the hazel thicket nearest, the purplish density of oaks beyond. Невдалеке раскинулся лес: спереди плотной кучкой выстроились каштаны, за ними, догорая последним багрянцем, высились дубы.
From the wood's edge rabbits bobbed and nibbled.
На опушке прыгали, вдруг застывая, как вкопанные, зайцы.
Rooks suddenly rose in a black train, and went trailing off over the little sky. Снялась и устремилась к голубому небесному лоскутку большая стая грачей.
Connie opened the wood-gate, and Clifford puffed slowly through into the broad riding that ran up an incline between the clean-whipped thickets of the hazel. Конни открыла калитку, выводившую из парка в лес, и Клиффорд медленно выехал на широкую аллею, взбирающуюся на пригорок меж ровно и густо растущих каштанов.
The wood was a remnant of the great forest where Robin Hood hunted, and this riding was an old, old thoroughfare coming across country. Некогда лес был дремуч, в нем охотился сам Робин Гуд, некогда и нынешняя аллея была основной дорогой меж западными и восточными графствами.
But now, of course, it was only a riding through the private wood. The road from Mansfield swerved round to the north. Сейчас же по аллее только ездить верхом да оглядывать частные владения, а дорога забирала на север, огибая лес.
In the wood everything was motionless, the old leaves on the ground keeping the frost on their underside. Лес стоял недвижим. Палые листья иней прилепил к холодной земле.
A jay called harshly, many little birds fluttered. Вот вскрикнула сойка, разом вспорхнули какие-то мелкие птахи.
But there was no game; no pheasants. Но поохотиться уже не удастся - даже фазанов нет.
They had been killed off during the war, and the wood had been left unprotected, till now Clifford had got his game-keeper again. В войну уничтожили всю живность, некому постоять за господский лес. Лишь недавно Клиффорд нанял егеря-лесничего.
Clifford loved the wood; he loved the old oak-trees. Клиффорд любил лес, любил старые дубы.
He felt they were his own through generations. Скольким поколениям Чаттерли служили они.
He wanted to protect them. Их нужно охранять.
He wanted this place inviolate, shut off from the world. Ему хотелось уберечь лесок от мирской скверны.
The chair chuffed slowly up the incline, rocking and jolting on the frozen clods. Медленно катило кресло вверх по Уклону, вздрагивая, когда под колесо попадал ком мерзлой земли.
And suddenly, on the left, came a clearing where there was nothing but a ravel of dead bracken, a thin and spindly sapling leaning here and there, big sawn stumps, showing their tops and their grasping roots, lifeless. Неожиданно слева открылась полянка, - кроме приникших к земле спутанных кустиков папоротника, нескольких чахлых побегов, гололобых пней, уцепившихся мертвыми корнями, - ничего нет.
And patches of blackness where the woodmen had burned the brushwood and rubbish. Чернели лишь кострища: дровосеки жгли валежник и мусор.
This was one of the places that Sir Geoffrey had cut during the war for trench timber. Во время войны сэр Джеффри определил этот участок под вырубку.
The whole knoll, which rose softly on the right of the riding, was denuded and strangely forlorn. И пригорок справа от аллеи облысел и глядел очень сиротливо.
On the crown of the knoll where the oaks had stood, now was bareness; and from there you could look out over the trees to the colliery railway, and the new works at Stacks Gate. Некогда на макушке его красовались дубы. Сейчас - проплешина. Оттуда виднелась рудничная узкоколейка за лесом, новые шахты у Отвальной.