| Микаэлис задумал пьесу и в главном герое вывел Клиффорда. Он уже набросал сюжет и приступил к первому акту. |
| For Michaelis was even better than Clifford at making a display of nothingness. |
Да, Микаэлис еще больше Клиффорда поднаторел в искусстве щеголять пустотой. |
| It was the last bit of passion left in these men: the passion for making a display. |
У обоих мужчин, лишенных сильных чувств, только и осталась страстишка - щегольнуть, показать себя во всем блеске. |
| Sexually they were passionless, even dead. |
А страстью (даже в постели) обделены оба. |
| And now it was not money that Michaelis was after. |
Микаэлис отнюдь не гнался за деньгами. |
| Clifford had never been primarily out for money, though he made it where he could, for money is the seal and stamp of success. |
Не ставил это во главу угла и Клиффорд. Хотя и не упускал случая заработать, ведь деньги - это знак Удачи! |
| And success was what they wanted. |
А Удача, Успех - цель как одного, так и другого. |
| They wanted, both of them, to make a real display...a man's own very display of himself that should capture for a time the vast populace. |
И оба тщились показать себя, блеснуть, хоть на минуту стать "властителями дум" толпы. |
| It was strange...the prostitution to the bitch-goddess. |
Удивительно... Как продажные девки, завлекали они Удачу! |
| To Connie, since she was really outside of it, and since she had grown numb to the thrill of it, it was again nothingness. |
Но Конни не участвовала в этом, ей неведом был их сладострастный трепет. Ведь даже заигрывание с Удачей попахивало мертвечиной. |
| Even the prostitution to the bitch-goddess was nothingness, though the men prostituted themselves innumerable times. Nothingness even that. |
А ведь не сосчитать, сколько раз Микаэлис и Клиффорд бесстыдно предлагали себя Вертихвостке Удаче. И тем не менее, все их потуги - тщета и пустота. |
| Michaelis wrote to Clifford about the play. |
О пьесе Микаэлис сообщил Клиффорду в письме. |
| Of course she knew about it long ago. |
Конни, конечно же, знала о ней намного раньше. |
| And Clifford was again thrilled. He was going to be displayed again this time, somebody was going to display him, and to advantage. |
Ах, как встрепенулся Клиффорд. Вот еще раз предстанет он во всем блеске - чьими-то стараниями и к своей выгоде. |
| He invited Michaelis down to Wragby with Act I. |
И он пригласил Микаэлиса в Рагби читать первый акт. |
| Michaelis came: in summer, in a pale-coloured suit and white suede gloves, with mauve orchids for Connie, very lovely, and Act I was a great success. |
Микаэлис не заставил себя ждать. Стояло лето, и он явился в светлом костюме, в белых замшевых перчатках, с очень красивыми лиловыми орхидеями для Конни. Чтение первого акта прошло с большим успехом. |
| Even Connie was thrilled... thrilled to what bit of marrow she had left. |
Даже Конни была глубоко взволнована до глубины своего естества (если от него хоть что-нибудь осталось). |
| And Michaelis, thrilled by his power to thrill, was really wonderful...and quite beautiful, in Connie's eyes. |
А сам Микаэлис был великолепен - он просто трепетал, сознавая, что заставляет трепетать других, - казался Конни даже красивым. |
| She saw in him that ancient motionlessness of a race that can't be disillusioned any more, an extreme, perhaps, of impurity that is pure. |
Она вновь узрела в его чертах извечное смирение древней расы, которую более уже ничем не огорчить, не разочаровать, расы, чье осквернение не нарушило ее целомудрия. |
| On the far side of his supreme prostitution to the bitch-goddess he seemed pure, pure as an African ivory mask that dreams impurity into purity, in its ivory curves and planes. |
Ведь в рьяной, неукротимо-похотливой тяге к своевольной Удаче Микаэлис был искренен и чист. Столь же искренне и чисто запечатлевает африканская маска слоновой кости самые грязные и мерзкие черты. |
| His moment of sheer thrill with the two Chatterleys, when he simply carried Connie and Clifford away, was one of the supreme moments of Michaelis' life. |
И объясним его трепет, когда под его чары подпали и Клиффорд и Конни: то был, пожалуй, наивысший триумф в его жизни. |
| He had succeeded: he had carried them away. |
Да, он победил, он влюбил в себя супругов. |
| Even Clifford was temporarily in love with him...if that is the way one can put it. |
Даже Клиффорда, пусть и ненадолго. Именно -влюбил в себя! |
| So next morning Mick was more uneasy than ever; restless, devoured, with his hands restless in his trousers pockets. |
Зато назавтра к утру он просто извелся: дерганый, истерзанный сомнениями, руки и в карманах брюк не находят покоя. |
| Connie had not visited him in the night...and he had not known where to find her. |
Конни не пришла к нему ночью... И где ее сейчас искать, он не знал. |
| Coquetry!...at his moment of triumph. |
Кокетка! Так испортила ему праздник! |
| He went up to her sitting-room in the morning. |
Он поднялся к ней в гостиную. |
| She knew he would come. |
Она знала, что он придет. |