— Карен, я не издеваюсь и не шучу. Ты скоро первый раз изменишься и мне действительно жаль, что это случилось именно так. Я вижу, что ты понимаешь, что это правда потому, что я видел твой кошмар. Он мысленно готовит тебя к тому, что грядет. — Мужчина, чтобы остановить ее ответ, взял ее руку своими ладонями. — Слушай, я знаю, что это было болезненно для тебя, до сих пор. Если бы я был тем, кто изменил тебя, ты бы вообще не страдала. Мы не должны превращать кого-либо, кроме наших пар, — он аккуратно погладил почти заживший след от укуса на коже.
— Итак, ты говоришь, что я стану оборотнем, и что ты намеревался сделать это, даже если бы я не была укушена психом в переулке? — она попыталась вытащить руку из его пальцев, но он держал крепко.
— Карен, я бы никогда не изменил тебя, пока бы не поговорил с тобой об этом и ты бы согласилась. Я бы никогда не заставил тебя делать что-то, если бы это не было бы для твоей же безопасности. Я не способен причинить тебе вред.
Он наконец-то позволил ее руке выскользнуть из его хватки и потянулся к девушке. Она уклонилась от его рук и отскочила к краю кровати. Карен спрыгнула с толстого матраса, метнулась в ванную и, захлопнув, заперла за собой дверь.
Она прижалась щекой к прохладной двери. Это не могло случиться. Это не реально. Она твердила себе снова и снова, но что-то глубоко внутри не соглашалось с этим. Когти, глаза, нюх, сны и кошмары, это все согласовалось с тем, что он говорил ей. Она не могла стать оборотнем. Она будет меняться каждый раз, когда будет полнолуние? Будет убивать и есть животных? Она могла задеть кого-то, будучи оборотнем? У нее было так много вопросов. Она жила и дышала в своем собственном реальном фильме ужасов.
Карен четко поверила Энтони в двух вещах: он не причинит ей вреда и никогда не принудил бы ее. Даже если она не понимала всего, что происходит, не было никакого сомнения в том, что он вел себя с ней как защитник. Он уже дважды рисковал своей жизнью, чтобы охранять ее.
Девушка включила душ и стала под горячие струи воды, пусть пар очистит ее мозг. Она оставалась под водой, пока ее кожа на пальцах не сморщилась, потом закрыла кран. Она вышла и завернулась в огромное, пушистое полотенце, которое окутало ее до коленей, а полотенцем поменьше обернула волосы. Ее одежда была порвана, и ей нечего было надеть. Карен не знала хорошо это или плохо, потому что даже полотенце, наверное, было лучше чем оставаться в костюме проститутки. Она сделала несколько глубоких вдохов, открыла дверь и с удивлением увидела сумку с вещами, стоящую на кровати, в которой, при ближайшем рассмотрении, была вся ее одежда. Она не хотела знать когда и как он собрал ее, но девушка была рада, что одежда здесь. Карен вытащила футболку и спортивные штаны, и порывшись в большом комоде у двери, нашла пару толстых носков Энтони. Они были слишком большими, но очень теплыми. Она заплела свои еще влажные волосы и решила пойти на запах готовящейся пищи.
Дом Энтони был абсолютно великолепен. Соборные потолки в каждой комнате, световые люки и ровные потолки в гостиной. Одна стена в гостиной была полностью из стекла и открывала вид на густой, заснеженный лес. Это было захватывающее зрелище, и она могла представить себе жизнь здесь, а не в городе. Дом с открытой планировкой и кухня была не менее зрелищной. Черный гранит, испещренный крошечными крапинками золота, столешница стояла под шкафами ручной работы из темного дерева. Приборам из нержавеющей стали обзавидовалась бы любая кухарка. Как островки, сковородки свисали на длинных цепочках.
Карен втянула воздух, когда увидела Энтони, стоящего у плиты, мужчина что-то готовил. Единственная вещь, которая была на нем — это пара черных джинсов, и когда он повернулся к ней и нерешительно улыбнулся, она заметила, что Ликан не удосужился застегнуть верхнюю пуговицу, что позволило джинсам съехать низко на его бедрах. Черные волоски, которые бежали от нижней части пупка и исчезали под джинсами, заставили ее рот наполниться слюной. Ее мужчина был красив.
— Присаживайся. Еда почти готова, — он повернулся обратно к плите и подхватил тост, который выскочил из тостера.
Она села на табурет перед столом. В течение нескольких мгновений, он поставил яйца с беконом, блины, картофельные оладьи и тосты перед ней. Он поставил еще одну тарелку с тем же набором рядом с ней и, налив две чашки кофе, поставил рядом, прежде чем сесть рядом с ней. Аромат был божественным, в животе заурчало.
— Я начал волноваться, что ты останешься в закрытой ванне на весь день, — он кивнул на ее тарелку. — Прошу, приступай!