— Подождите, — остановил я ее, — мне кажется, моя гипотеза относительно ее ночных хождений правильна… Пожалуй, она не сознает, что происходит… Или же…
— Что — или же?
— Или же это самая экстраординарная комедиантка, которая когда-либо существовала на свете…
Элен вздохнула:
— Кто даст нам ответ на этот вопрос?
— Рано или поздно мы получим этот ответ. О каком снотворном она говорила?
— Ей выписал его лечащий врач.
— Как оно действует?
— Все зависит от дозы… Я даю ей десяти капель, когда вижу, что она нервничает… В таком количестве оно больше действует, как успокаивающее, чем как снотворное…
— Вчера вечером она его пила?
— Нет… Что еще больше подтверждает, что она лгала! Вы понимаете, Виктор, она ведь прекрасно знала, когда говорила это, что вчера я ничего ей не давала!
— Хорошо, нужно ложиться спать, Элен. Завтра попробуем разобраться во всем этом…
— Для меня и так все ясно. Я не хотела смотреть на нее другими глазами, но она сама меня вынудила…
— Нужно проконсультироваться у врача…
— Прежде чем он придет, я хотела бы, Виктор, чтобы вы посетили его, все ему рассказали и узнали его мнение.
— Я сделаю это завтра.
Я подал ей руку и помог подняться с кресла, потом обнял и прижал к себе. Она положила голову на мое плечо. Я почувствовал, как еловые иголки в ее волосах царапают мне шею.
Назавтра же я, как и пообещал Элен, направился в Канны встретиться с лечащим врачом семьи Лекэн. Выехал рано утром, чтобы застать его дома, прежде чем он уедет на визиты.
Доктор жил недалеко от порта, на относительно тихой улочке. Он принял меня в домашнем халате. Это был уже довольно старый человек, которому сейчас, пожалуй, больше пристало бы играть в шары «эта игра здесь очень распространена», чем врачевать и разъезжать с визитами. Он был очень приветлив, разговорчив. Седая козлиная бородка, смеющиеся глаза, огромный живот и короткие беспокойные руки — забавный, словом, был старичок.
— Доктор Буссик? — спросил я.
— К вашим услугам.
— Виктор Менда… Я жених мадемуазель Элен.
— О! Смотри-ка… А я и не знал, что она собирается замуж. Я улыбнулся:
— Месяц назад, доктор, я сам об этом не знал. Моя шутка понравилась ему. Он расхохотался:
— Так вы не на добрачный осмотр приехали, я полагаю?
— Увы, нет.
— Как — увы? — удивился он. — У вас что, со здоровьем что-нибудь не в порядке?
— Совсем другое.
Он сразу же заинтересовался. Я рассказал ему обо всем увиденном мною, начиная с засохшей грязи на лодыжке и кончая событиями сегодняшней ночи, ничего не опуская.
Он посерьезнел и недовольно теребил бородку.
Как только я закончил, он воскликнул:
— Ну и ну!
Потом довольно надолго задумался и, наконец, подошел к одному из многочисленных книжных шкафов своего кабинета и достал с полки папку.
На ее обложке я прочитал: «Ева Лекэн».
Он стал листать страницы в папке.
Я молча ждал.
— Я вспоминаю природу ее болезни, степени — наконец заговорил доктор. — И мне трудно предположить, что эта малышка может ходить… Во всяком случае, нормально… Самая большая надежда могла бы быть на то, что, она сможет перемещаться с помощью специальных приспособлений, костылей, тростей… Нет, на большее она не способна!
— И тем не менее, доктор, факты налицо! Она ходит!
— Но почему тайно?
— Дорогой мой, если полиомиелит мало изучен, то уж душа человеческая — тайна куда большая… Особенно душа девушки, которая едва ли не выросла в инвалидной коляске… — Он встал. — Я загляну к вам как-нибудь на днях. Скорый визит может ее шокировать.
Старик нравился мне. Хоть и забавен он был с виду и словоохотлив не в меру, я сразу понял, что это большой психолог.
— Ну, тогда до скорой встречи, доктор. Очень рад был познакомиться с вами.
Спускаясь по лестнице, я думал, что ничего особенного, такого что могло бы подтвердить мои предположения, он мне не сказал, но и не отверг возможность ее выздоровления. Тайного!
В этот день Ева не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, но в конце дня все же появилась.
Мне показалось, она была немного бледна. На виске у нее был синяк — она ведь ударилась ночью головой о колесо каталки.
Когда подъемник спускался вниз, я обсуждал с Элен интерьер бара в картинной галерее «Шкатулки с Мечтами».
Мы сразу же одновременно подняли глаза. На Еве были черная просторная бархатная юбка и голубая жокейская куртка, прекрасно оттенявшая цвет ее волос и лица. Выглядела она в этом наряде просто потрясающе.
— Привет всем! — бросила она раскатистым голосом, выезжая из подъемника. — Позвольте представиться: звезда беговых дорожек, главный соперник самого Затопека, побиватель рекордов на длинных дистанциях.
— Ради Бога, замолчи! — закричала Элен.
— Ради Бога?.. — Ева помолчала. — Хорошо, я больше ничего не скажу. Я подошел к ней.
— Простите мне мою грубость сегодня ночью, Ева. Мне стыдно.
— Баста, я от этого не умерла, вы сами видите… И это не помешает мне сходить порезвиться на воле в одну из ближайших ночей…
— Ева, я думаю, возможно, у вас бывают такие сомнамбулические состояния, во время которых вы можете ходить.
— Прекрасная идея!
— Я пытаюсь понять…
— Сомнамбулизм также погружает меня в такой глубокий сон, что меня не добудиться? Я даже подскочил:
— Откуда вы знаете, что я не мог вас разбудить, если вы действительно спали?
— Но…
— Что — но, Ева?
— Во сне я четко чувствовала, что меня трясут, слышала, как произносят мое имя…
— Вот видите!
— Я только глаза не могла открыть… Тяжелый очень был сон, ничего не соображала…
— Вот видите!
— О, как вы мне надоели с вашим скептицизмом! Я пожал плечами:
— Хватит, Ева, а то еще наговорим друг другу лишнего. — Я сменил тон. — Вы столько боли причинили вашей сестре, Ева… Я надеюсь, вы хотя бы это помните?
— Помню…
Сестры переглянулись. Было что-то беспокойное в их лицах.
— О, Элен! — забормотала Ева. — Моя Элен!.. Ну прости меня!.. Ну прости!..
Элен подошла к ней и обняла. Теперь они уже плакали в объятиях друг друга.
Амелия, убиравшая со стола, посмотрела на меня, ничего не понимая.
Смущенный, я вышел.
Гроза, которая, казалось, приближалась ночью, так и не разразилась. Теперь небо сияло.
Я обогнул дом и подошел к гимнастическому уголку. Взобрался на канат. Никогда еще я так легко на него не взбирался. Мне казалось, я невесом. Я чувствовал в себе огромнейшую невостребованную силу, такую, что можно было бы на небо взобраться!
Глава 11
Этой ночью ничего не случилось. Когда Ева отправилась спать, я пожелал ей, как обычно, спокойной ночи «без какого-нибудь намека!» Но когда она исчезла, я переговорил с Элен:
— За ней нужен глаз да глаз, Элен. Я думаю, если она ходит сознательно, то подождет еще несколько ночей, прежде чем выйти на улицу. А если несознательно, во сне, тогда она может выкинуть этот фокус в любой момент. Ее можно как-нибудь осторожно закрыть в комнате?
Элен покачала головой:
— Она заметит, и это будет что-то ужасное!
— Тогда я буду спать в коридоре.
— Она и это заметит, можете быть уверены. У нее какое-то шестое чувство, которое предупреждает ее обо всем непривычном, что происходит вокруг. — В таком случае я буду спать на диване в холле.
— Как хотите, Виктор, но ведь вам будет плохо…
— Не беспокойтесь о моем комфорте, моя дорогая. Я люблю спать на твердом — это напоминает мне службу в армии.