— Мне кажется, за нами следят, — выдала она — и Вик не смог скрыть улыбку.
Надо же, какая наблюдательная! А ведь это профессионалы! Может, конечно, не экстра-класса, ну так и они ни в кино и никто менять за ними следящих каждые два часа на новые лица не станет.
Но на его улыбку Аня отреагировала как-то странно. Резко развернулась, отгородилась… Даже градус воздуха рядом с ней как будто стал ниже.
— Я знаю, — напряженно ответил ей Вик.
— Знаешь? — девушка столь же резко развернулась обратно с искренним изумлением на лице.
— Ну да. Я сам их нанял.
— Следить за нами? Сам нанял?
— Да.
— Но это же… Странно. Нет?
— Нет. Это просто охрана.
— Ну… Ну знаешь ли! — и, всплеснув руками, она просто пошла в сторону машины.
Это было грубо, обидно и очень странно. Истерики и прочее — не входили в Анин обычный репертуар. За все время знакомства с ней он видел только одну — и то, когда она хотела увольняться, а он ее не выпускал из отеля. И тогда он действительно был виноват. Да еще Ритер добавила. Сейчас же Вик за собой никакой вины не ощущал. Зато ощущал себя придурком, которого только что молча послали куда подальше.
И ему это очень не нравилось.
К машине он подходил нарочито медленно. Не столько для того, чтобы наказать так ждущую его Аню за свою неожиданную выходку. Сколько для того, чтобы самому хоть немного успокоиться. Не получилось. Потому что на лице девушки теперь было настолько холодное выражение, что корона снежной королевы подошла бы ей куда больше, чем раздельное и чертовски соблазнительное фиолетовое бикини, оголяющее хрупкие ключицы, загоревший ровный плоский живот и стройные ноги.
«А ты ведь еще ни разу не видел ее голой!» — издевательски шепнул внутренний голос. — «Трахать еще в поезде — трахал, а голой не видел.» И Вик мысленно дал себе подзатыльник. Не помогло. Член уже дернулся, готовый в любой момент налиться кровью и заявить о своих правах и потребностях.
И, может, Аня и не считала, что у Вика на нее есть какие-то права. Но мужчина очень хотел, чтобы были. А, значит, надо было мириться. Но как?
В машину оба грузились молча. Причем в этот раз девушка чуть ли не демонстративно пристегивалась сама. Вик бы не удивился, если бы она вообще пересела на заднее сиденье. Но хватило и того, что сев на пассажирское место рядом с водителем, она уткнулась в телефон: что-то в сообщениях ее сильно напрягло, и она стала еще мрачнее.
Вику это все нравилось все меньше и меньше. И, заведя мерс и закурив сигарету, он не выдержал и сдался первым.
— И как это понимать?
— Что именно?
— Ну, вот это, — он неопределенно махнул в воздухе рукой. — Твои слова, реакцию, молчание. И что ты теперь сидишь — и дуешься. Ничего объяснить не хочешь?
— Я не дуюсь, — каменным тоном уронила она.
Вика затопило новой волной бешенства, которое он еле удержал в себе.
— Хорошо, — сглотнув и вновь затянувшись, ответил он. — Ты — не дуешься. А что ты тогда сейчас делаешь, а?
— Пытаюсь понять, что еще для тебя — само собой разумеешься.
Блять! И вот как эти слова понимать ему? Вот что! Что мешает отвечать нор-маль-но!
Вик осторожно остановил машину у ближайшего бордюра, где можно было припарковаться без проблем. В две затяжки закурил сигарету, выкинул окурок — и повернулся к молча наблюдающей за ним все это время Ане.
— Давай так, — сдерживая гнев, но все-таки рыча, начал он. — Сейчас ты просто рассказываешь мне, что именно тебе не нравится. Подробно. Понятно. И без обрывов. А я тебя при этом молча слушаю и пытаюсь понять. Хорошо?
Аня зло уставилась на него в ответ. Ее голубые глаза, казалось, сейчас собирались метать молнии.
— Хорошо, — начала девушка и ее голос звенел, не то от сдерживаемой злости, не то от слышавшихся ему слез. — Все это время я мучилась от ощущения постоянной слежки. Один раз уже говорила тебе об этом. Ты ответил какую-то чушь, и я решила, что мне — кажется. Что я уже совсем «куку». Особенно после того, что сделал твой приятель. Этот «решатель проблем». А сейчас я узнаю, что это не я — «куку». Это ты зачем-то водишь за собой толпу народа и забавляешься этим. Вот я и пытаюсь понять, что еще для тебя приемлемо, Вик. И если ты во всем разделяешь методы своего друга, Николая Дмитриевича, то…
Она набрала в грудь больше воздуха, уже на полном серьезе пытаясь не расплакаться — и Вик хорошо видел это, и добавила куда тише:
— То, знаете, Игорь Андреевич, мне лучше съехать от вас сегодня же и больше никогда с вами не встречаться. Вообще никогда.
Что?
Что. Блять?
Вик пораженно уставился на нее.
Ее слова звучали бредом. Но, кажется, только для него. А это ее «Игорь Андреевич»… Нет, он и в детстве-то не очень любил свое имя — отсюда прижившаяся за ним кличка, появившаяся из фамилии. Но в таком контексте оно звучало как-то особенно мерзко.
Но куда хуже звучали слова девушки о том, что она готова съехать от него. Потому что в них не было фальши. Чтобы за бред она сейчас не несла, для нее он точно имел смысл.
Вик молча потянулся за второй сигаретой. Щелкнул зажигалкой, затянулся, почувствовал, как табачный яд пробирается в легкие, а после — сразу в мозг, прочищая его…
— Анют, — как можно тише и мягче начал он, чувствуя, что ступает по тонкому льду. — Может ты когда-то что-то и говорила, что ощущаешь слежку, а я отшутился. Я уже не помню. Не обратил внимание, так как не думал, что тебе это так важно. Извини, что не предупредил о них. Наверное, должен был, ведь они же не только за мной, они и за тобой, получается, ходят. Но при чем тут Николай Дмитриевич. Причем тут Анд? Объясни.
Девушка на это стыдливо спрятала глаза, украдкой смахнула слезы, но он все равно заметил и от этого зрелища ему стало совсем паршиво.
Но куда хуже ему стало через мгновение, когда Аня вернула обратно смелый решительный взгляд и задала вопрос, которого он никак не ждал:
— Скажи, Вик, ты способен на шантаж и убийство человека?
Вик подавился табачным дымом.
— Что? Нет. Нет, конечно! По крайней мере, ни разу не было. Почему ты спрашиваешь?
— Просто, — она на секунду замялась, а потом — будто прыгнула с разбегу в холодное море — рассказала историю, от которой у Вика сперва закончился воздух в легких, а после — цензурные слова.
— Почему, — не узнавая собственный осипший голос, спросил он, кажется, через вечность. — Почему, солнце, ты раньше об этом ничего не говорила?
— Не знаю. Боялась. Сомневалась. Думала, что, может, все итак все знают.
Знают? Блять, да если бы он знал! Если бы он только представлял, что за его спиной устроили бывшая невеста и бывший друг!
А ведь София тоже ничего не знает! А ей не мешало бы!
Сдерживая ругань, Вик молча полез в телефон. Набрал номер бывшей помощницы.
— Ты звонишь ему? — напугано выдала Аня, пока он слушал короткие гудки.
— Нет, солнце. Конечно, нет.
Аня облегченно выдохнула. София взяла трубку.
— Да? — удивленно спросила она.
— Ты когда там последний день работаешь? — без предисловия начал он.
— Сегодня.
— Борису уже передала дела.
— Давно.
— Тогда закругляйся и езжай к нам. И, это… Не затягивай.
— Что-то случилось с Аней?
— С ней все хорошо. А вот у нас с тобой, особенно — у меня, не очень.
— Вик, ты меня пугаешь.
— И не зря. Ждем тебя дома. Такси вызвать?
— Не надо. Сама возьму, — ошарашено ответила Анина сестра и отключилась.
Аня же молча и внимательно смотрела на него.
— Скажи, Анют, еще что-то есть такое, что мне лучше знать?
Девушка стыдливо спрятала глаза.
Значит, есть?!
— Анют?! — чуть ли не зарычал он.
— Ну… Полицейские те откуда-то знали о случившемся в поезде, — на этих словах она сильно покраснела. — А еще они говорили о том, из-за чего я уволилась с прежней работы.
Ну, первое — это точно из-за его болтливого языка. Вик мысленно дал себе еще один подзатыльник. А второе — было интересно. Потому что он ничего такого, чем девушку можно было бы так запугать, об Ане не знал.