— Ир, мне в Мюнхен надо слетать. Поехали вместе?
Она сразу как-то сникла и обреченно взглянула на него — поняла, что на откровенность и сегодня рассчитывать не приходится.
— Нет, Паш, не поеду.
— Но почему?
— Ты прекрасно знаешь почему. — Она усмехнулась. — Не настаивай и не требуй объяснений — я не поеду. И уверена, что так будет лучше для нас обоих. Подумай сам и поймешь, что я права. Только я прошу тебя: подумай очень хорошо, и не только об этом. Ладно, милый?
Она будто подталкивала его к признанию. Обещала быть не слишком строгой, даже намекала, что может простить. Лед не растаял, но они провели вместе ночь. Им было хорошо, как и раньше, и это подарило обоим надежду.
Ростовцев уехал через три дня, в воскресенье, рассчитывая вернуться в пятницу. Он садился в самолет с неприятным ощущением, что оставляет ситуацию без контроля. Серега успокаивал его, говоря, что присмотрит за всем, но это мало утешало. Что ждет его по возвращении? И как ему пережить эти пять дней?
Наши отношения стали уже откровенно враждебными. Я уже не надеюсь ни на что, единственное, что мне остается, — отомстить ему. Я не буду унижаться до разговора с ней, нет, я просто увезу Машку. Посмотрим, что он будет делать.
Алла все время уговаривает меня не раздражать его. Убеждает подумать о ребенке в первую очередь, не озлобляться. Говорит, что я должна быть счастлива, что у меня есть дочь от любимого человека и что у нее есть такой замечательный отец. Но я не умею быть такой рассудительной, как моя сестра. Я должна отомстить. Он унизил меня, он смеется, когда я говорю ему о своих правах на него. Я люблю его — безумно, безумно, а он смеется!!!
Надо успокоиться и сделать это. Он возвращается в пятницу. Надо мне все обдумать…
Павел улетел в Европу, и Ира поняла, что лучшего момента для реализации задуманного не будет. Адрес Алены она узнала заранее — просто позвонила в частную сыскную контору, не представляясь, объяснила суть дела и перевела деньги на счет.
Проследить за Павлом, а потом выяснить, какую именно квартиру снимает молодая женщина с младенцем для профессионального сыщика не составляло никакого труда. Куда сложнее было другое: решиться пойти туда, а главное — понять, зачем именно она это делает.
И Ира честно ответила себе на все вопросы: она хотела взглянуть на Алену и попытаться понять характер отношений своего мужа с этой женщиной, она хотела поговорить с ней если не по-дружески, то по крайней мере по-деловому, без истерик. Она надеялась, что сможет разрубить этот гордиев узел так, чтобы никому не было очень больно. Наконец, она очень хотела увидеть ребенка своего мужа. И это последнее желание стало, пожалуй, решающим, перевесившим все ее сомнения и заставившим умолкнуть уязвленное самолюбие — в этом она тоже честно призналась себе.
Она тщательно готовилась к встрече. Постаралась одеться скромнее, не желая лишний раз подчеркивать собственную обеспеченность — джинсы и черный свитер, не стала одевать никаких украшений, оставив только обручальное кольцо и серебряную цепочку с крестиком. Минимум косметики, фрукты и замечательный французский костюмчик для девочки, уверенность в себе и искренне сочувствие, несмотря ни на что, — ей казалось, что Алена сможет оценить ее поступок и поведет себя так же достойно.
Она выбрала среду. Освободилась пораньше, переоделась, собралась с духом и поехала. Ира не сомневалась, что поступает правильно — она боролась за свою семью.
Послезавтра приезжает Павел. А сегодня случилось такое событие, что не могу не написать, хотя времени у меня в обрез. Чего скрывать — пишу я все это тоже для него. Надеюсь, что когда-нибудь он прочтет и поймет, как сильно я его любила. До потери сознания. Может, когда поймет, простит. Ведь, как бы я ни хорохорилась, есть за что ждать прощения…
Так вот, приходила его женушка. Если честно, она мне понравилась. Вся такая из себя элегантная, ухоженная, но вела себя просто, без закидонов этих «новорусских». Она была просто печальна, сказала, что создалась ситуация, из которой нам вместе надо искать выход. Что она никогда не стала бы предлагать мне отдать ребенка, хотя с удовольствием согласилась бы воспитывать его, но только с моего добровольного согласия. Спросила, чего я хочу. Я ответила тоже просто: его. Она помолчала, потом тихо сказала: «Неужели ты еще не поняла, что это невозможно? Павел никогда не уйдет от меня, да и я его не отдам. Тебе — ребенок, мне — муж. Но давай жить мирно».