Имя он опустил, но от знаменитой альтистки и давней знакомой не отказался. За две недели до срока приглашения были доставлены по адресам. Началось ожидание подтверждений и отказов.
Со смешанными чувствами наблюдал он за тем, как Другой занимался приготовлениями, томился надеждами и опасениями. Если целью была месть, то приглашения давали возможность свершить отмщение, хотя пока оставалось неясным, в какой форме это может произойти. Поэтому вместе с Другим он надеялся на подтверждения приглашений. Помогал ему советом и деньгами. Но одновременно он был не в силах желать Другому добра, пусть даже это будут подтверждения приглашений. Ведь Другой был пижоном, хвастуном, краснобаем и неудачником. Другой вторгся в его брак. По всей вероятности, он вторгался и в другие браки. Вероятно, и деньги брал не только у него, но обманывал и других.
Однажды вечером они отправились вдвоем в «Trattoria Vittorio Emanuele», чтобы проинспектировать помещение и меню. Pate tricolore, телятина с полентой и contorni, torta di ricotta, к ним вино pino grigorio и barbera. Кухня была отменной, но Другой все время беспокоился: Не было ли pate слишком жестким? Хватало ли розмарина в телятине? Стоило ли брать contorni? Его беспокоило — соберутся ли гости, придет ли сын, удастся ли приветственная речь, он спрашивал, чем бы еще можно было достойно отметить приезд знаменитой альтистки и давнишней знакомой. Он доверительно сообщил, что речь идет о женщине, которая была ему некогда очень близка. Тут ему пришло в голову, что перед ним сидит прежний сосед этой женщины. «Мы уже говорили о ней, помните? Это весьма добропорядочная женщина, не поймите меня превратно».
13Большинство приглашенных ответило отказом. Подтверждения пришли от нескольких знакомых из театра и кино, от каноника, от второй доски из шахматной команды и от сына. Вместо отказавшихся были приглашены другие. Но эти дополнительные приглашения представлялись Другому не слишком убедительными, многих он знал слишком поверхностно, либо полагал, что эти гости не произведут должного впечатления.
По мере нарастания сложностей, связанных с подготовкой банкета, который планировался в качестве выдающегося события, Другой все больше тушевался. «Видите ли, в последнее время я жил довольно замкнуто, не вращался в обществе. Сами знаете, как это бывает: то предпочитаешь отшельничество, то светскую суету. Я надеялся с помощью этого банкета вернуться в общество. Рад, что вы собираетесь прийти. Я ведь могу на вас положиться, правда?» Однажды, возвращаясь из туалета на террасу кафе и проходя мимо телефона, он услышал, как Другой говорил кому-то о своем старом приятеле, бывшем госсекретаре Министерства внутренних дел. Поинтересовался: «Что это за госсекретарь, с которым вы приятельствуете?» — «Это вы. Разве вы не говорили, что работали в министерстве? А ведь я сразу вижу птицу по полету, даже если мне не сообщают подробностей».
Перед кем предстоит разоблачать Другого на банкете? Перед гостями, перед такими же неудачниками? Иногда он фантазировал, как скажет, что знаменитая альтистка приехать не сможет, о чем предупредила его, своего прежнего соседа, написавшего ей письмо в предвкушении встречи, ответным письмом. Дескать, она попросила его огласить свое письмо на банкете. Тут он выставит Другого на посмешище, не грубо и напрямик, а с показной деликатностью и любезностью. «Рада, что Твоим надеждам наконец-то удалось свершиться. Мне очень хотелось отпраздновать с Тобой и гостями Твой успех. Понимаешь ли Ты, что я горда не только Тобой, но и собой? Я верила в Тебя в ту пору, когда никто не верил, и помогла Тебе деньгами. А теперь Ты показал всему миру, чего Ты стоишь!»
Он был довольно уверен, чем именно Лиза помогла Другому — деньгами. Несложно было выяснить, что одиннадцать лет назад Другой довел свой театр до банкротства. Достаточно было переговорить с нынешним владельцем театра. Он не стал наводить справок в банке Лизы. Но от наследства, которое Лиза получила как только они поженились, после ее смерти почти ничего не осталось. Это озадачило его, когда он закрывал ее банковские счета, ибо, если бы она потратила эти деньги или отдала их детям, ему стало бы это известно. В первые годы совместной жизни эти деньги облегчили бы их положение, но они решили приберечь их на крайний случай. До крайнего случая дело не доходило, вскоре они стали зарабатывать больше, чем тратили. Так что повод для того, чтобы озадачиться, действительно имелся. Однако после ее смерти не было настроения выяснять, когда и куда исчезли пятьдесят тысяч марок.
Он так и не написал письмо, которое должно было разоблачить Другого. Он сочинял мысленно отдельные абзацы, но когда подсаживался к столу, то записать их как-то не хватало энергии. Сначала казалось, что еще остается много времени. Потом состав возможных гостей сделал проблематичной саму эту затею.