— Обычно я здесь не плачу. Где патрон?
Дэвид заплатил.
Накануне своего участия в «Игре на миллион» она снова хотела пригласить Дэвида, заявив:
— Сегодня вечером я вас приглашаю!
На ней была спортивная куртка и черные очки, которые «в прошлом году произвели фурор в Венеции». Проглотив дюжину устриц, она внезапно выпрямилась и нервно заявила:
— Я никогда ни с кем не стану спать ради карьеры! Дэвид чувствовал, что она очень возбуждена.
Офелия намазала маслом кусочек ржаного хлеба и добавила:
— Вы помните, как американцы во «Флоре» смотрели на меня горящими глазами? Я уверена, что произведу фурор в Нью-Йорке!
— Вы знаете, у них не такой хороший вкус, как в Париже.
— Не стоит меня обескураживать! Почему вы не занимаетесь моей карьерой в Америке?
К мясу она заказала изысканное бордо. Молодой человек рассматривал божественный напиток в бокале. Он меланхолически произнес:
— Я уехал из Америки и не хочу туда возвращаться.
И добавил, будто оправдываясь:
— Я не знал своего отца, но он был французом. Значит, я наполовину француз…
У него случайно вырвалась эта фраза. Дэвид никогда не думал искать своего отца. Но эта психологическая деталь вызвала живой интерес у Офелии:
— Вы даже не знаете, как его зовут?
Дэвид рассказал о встрече своей матери с французом во время сексуальной революции.
— Возможно, он где-нибудь во Франции. Может быть, за соседним столиком. Я ничего не знаю ни о нем, ни о его жизни.
Он сказал это с равнодушным видом. Но Офелия сняла очки и уставилась на него горящими от счастья глазами. Она вдохнула аромат бордо, прежде чем отпить из бокала. Помолчав, она положила свою руку на руку Дэвида и сказала:
— Я не хочу вас преждевременно радовать… но у меня есть идея, как вам помочь.
— В чем помочь? Забудьте об этом!
— Нет, дайте мне подумать. Поговорим об этом завтра!
Она снова надела свои черные очки, когда ей принесли ромовую бабу. Воткнув в нее свою вилочку, она опять нервно произнесла:
— Эти продюсеры хотят переспать со мной. Но как раз со мной этот номер не пройдет!
Но через минуту она уже выглядела усталой:
— Мне пора возвращаться в свою башню из слоновой кости.
Так Офелия называла студию, предоставленную ей ревнивым итальянцем. Собрав свои вещи, она уточнила:
— Завтра днем я на съемках для «Киберпланеты». Хотите поехать со мной на киностудию? Вот адрес.
Она нацарапала несколько слов на клочке бумаги и сказала:
— Я побежала, спокойной ночи!
Дэвид взял ее манто. У выхода его схватили за руку:
— Месье, вы не заплатили!
Метрдотель был в ярости. Дэвид с виноватым видом заплатил тысячу триста франков под насмешливыми взглядами проклятых поэтов. В Сен-Жермен он вернулся пешком, теряясь в догадках. Почему Офелия упрямо хочет видеть в нем богатого американца? Не теряет ли он время с нимфоманкой? Задетый за живое, он шел вдоль решетки Люксембургского сада, вспоминая об их прогулках. Конечно, она не сделала карьеры, о которой говорила, но ему нравилось ее упорство. Конечно, чудачества Офелии стоили дорого, но ведь в романах Флобера и Золя французские кокотки разоряли господ. Королева богемы должна быть немного сумасшедшей, ей положено иметь хорошее содержание.
Киностудия находилась в пригороде на севере. Выйдя из метро, Дэвид — в бежевом костюме — прошел под развязкой автомагистрали и дальше мимо складов компьютерных аксессуаров. Войдя во двор, он миновал два павильона из стеновых блоков, покрашенных белой краской: слева студия «А», справа студия «Б». В глубине двора застекленный холл вел в офисы. В приемной священнодействовала молодая телефонистка, одетая в какой-то огрызок платья. Дэвид сказал ей, что ждет знакомую. Она предложила ему сесть в пластиковое кресло и подождать. Из левого коридора внезапно появлялись торопливые мужчины в костюмах и галстуках, быстро пробегали через холл и исчезали в правом коридоре. Им навстречу попадались плохо выбритые типы в джинсах, идущие из правого коридора в левый. Некоторые оборачивались и кричали вдаль:
— Немедленно позвоните директору программ!
Офелия в своей черной накидке и тюрбане, придававшем ей сходства с индусской принцессой, приехала с опозданием на полчаса. Она принялась пудриться, вздыхая:
— Я больше не могу! Звонки, предложения. Все одновременно!
Неожиданно показавшийся из правого коридора мужчина в галстуке, обернувшись, выкрикнул:
— Позовите ко мне этого чертова режиссера рекламы!