Колин откупорил бутылку мерло.
– А у тебя изменился тон, – заметил он. – Было время, когда ты считала его средоточием зла. В сущности, на этом основании ты и построила всю свою жизнь.
– Она уехала всего на год. В конце концов, против генов не попрешь. Надеюсь, дочь унаследовала от него только те немногие положительные, что у него есть.
– Так-так, – пробормотал он, нюхая пробку. – Значит, мы наблюдаем возрождение тетушки Маргарет. Жаль только, что происходит это с женатым мужчиной.
– О ком ты, Колин?
– О твоем новом любовнике. – Он лукаво посмотрел на меня поверх горлышка бутылки.
– Ах об этом. Да, но кто знает, куда заведет любовь? – Я постаралась вздохнуть как можно убедительнее и отвернулась к плите.
– Истину глаголешь, – съязвил он, и мне снова захотелось дать ему пинка.
– Доставай стаканы.
Глава 16
Папа уехал на неделю с Джудит, так что весь дом остался в моем распоряжении. Я бы чувствовала себя здесь еще лучше, если бы можно было выбросить кое-что из убогого современного хлама. Ты ничего не пишешь о лондонской жизни. Выставка Ауэрбаха уже открылась или вскоре открывается? Кажется, она будет происходить в Хейуарде? Можешь взять для меня каталог? Я обременяю тебя таким количеством просьб, что чувствую себя чуточку виноватой. Тяжело переживаешь разрыв с Роджером?
Папа и Джудит в последнее время, несмотря на перерыв в работе, выглядели немного озабоченными. Твой голос на автоответчике звучит отвратительно. В чем дело?
Я приняла твердое решение: до конца мая найти мистера То-Что-Надо, чтобы отправиться к Джилл вместе с ним. Стало быть, оставалось около трех недель. А точнее, две недели, поскольку минимум неделя понадобится на то, чтобы мы… ну… немного узнали друг друга. Не просить же его явиться на первое свидание в бар с собранной дорожной сумкой – время так или иначе потребуется. Кррме того, мне не хотелось опростоволоситься перед Джилл. Могу себе представить такую сценку:
Джилл. Где вы познакомились?
Я. На вечеринке.
Он. Через рекламный раздел «С первого взгляда».
Джилл. Это шутка?
Я. Да.
Он. Нет.
Джилл, судя по всему, была на грани срыва, и я надеялась, что созерцание моего счастья доставит ей хотя бы относительное удовлетворение. Время от времени она остро нуждалась в напоминании, что мир все еще может быть розовым на вид и сладким на вкус, но Дэвид, похоже, чем дальше, тем больше утрачивал способность дарить ей подобные ощущения. Может быть, трещина между Джилл и Дэвидом постепенно расширялась потому, что дети покинули дом? Семья была их общей путеводной звездой. Оставшись один на один, муж и жена стали четче видеть недостатки друг друга. Но со стороны Джилл едва ли справедливо было ожидать новых приливов романтизма в розовых тонах от мужчины, который и в молодости не очень-то был к ним склонен. Значит, решила я, она сможет черпать удовлетворение во мне. Джилл требуются реки сахарной патоки? Что ж, я обеспечу ее ими сполна – если любовник не станет возражать. Капли ласки и нежности будут стекать, как утренняя роса с розового лепестка. Верити была серьезно озабочена тем, что происходило в моей жизни. Она не одобряла моих действий и считала, что я ее предаю, но я постаралась успокоить подругу, сказав, что мои многочисленные свидания – всего лишь случайные встречи и ничего более. Однако под любыми предлогами Верити являлась ко мне с утра пораньше и была довольна, если обнаруживала меня в халате. Тогда, перепрыгивая через две ступеньки, она взлетала наверх, чтобы заглянуть через дверную щель в спальню и убедиться, что на подушках не покоится какая-нибудь лохматая голова, все еще дышащая ночным пресыщением. Она выдавала это за шутку. Но я-то знала, что это вовсе не шутка. Иначе с какой стати было ей несколько раз серьезно, понизив голос и буравя меня взглядом, предупреждать: «Презервативы. Маргарет, не забывай о презервативах!»
– Том Круз только что ушел! – кричала я снизу. – Но минуту назад звонил Эдди Мерфи, он уже в пути.
– Ты такая счастливая, – говорила она, спускаясь по лестнице с весьма плотоядным выражением. И хоть спутник, с которым я была в ресторане накануне вечером, не имел ни малейшего сходства ни с одним из названных персонажей, я готова была с ней согласиться. – Откуда они все берутся? – однажды раздраженно поинтересовалась Верити и, должна признаться, ощутимо уязвила своим вопросом мою гордость. И в самом деле – откуда? Наверное, ей казалось, что я похожа на тролля, заманивающего в свою пещеру невинных путников.
– Из материнской утробы, Верити, – ответила я тогда. – Так же, как ты и я.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – огрызнулась она. – Где ты их находишь?
Меня так и подмывало поддразнить ее, сказав: «На Кингс-Кросс[34] и в его окрестностях». Но, глядя в зеркало и приглаживая волосы, я лишь неопределенно ответила:
– Да так… там-сям.
Я знала, что это взбесит Верити, но, так или иначе, вникая в мою жизнь и мои романтические интерлюдии, она, несомненно, чувствовала себя гораздо лучше. Теперь она вернулась к нормальному весу (скорее всего это было не ее заслугой, а единственным положительным эффектом ее страданий, но подруга снова, безо всяких изнурительных диет, влезала в джинсы десятилетней давности), глаза ее сверкали не от джина, а от интереса к жизни, и она все реже и реже слезливым поэтическим слогом изливала тоску по отсутствующему Марку. Пока у меня еще хватало времени для нее, а к тому моменту, когда на сцену выйдет мистер То-Что-Надо, Верити, я не сомневалась, окончательно выздоровеет. Мне снова припомнилась нежность картины Тинторетто. Две женщины: одна сбилась с пути, другая ее спасает. Несмотря на то что Саскии нет со мной, жизнь, оказывается, все равно может дарить радость.
Что это – какой-то потусторонний сдавленный смешок, или мне почудилось?
Однажды утром в дверь позвонили, но оказалось, что это не Верити, а Колин. Ухмыляясь, он протягивал мне три письма.
– Так-так, – сказал он, опасно посверкивая глазами. – Неглупый на сей раз попался паренек. Присылает три разных письма, написанные тремя разными почерками, стремя разными обратными адресами. Жене и впрямь трудно будет его выследить, не говоря уж о МИ-5![35]
Колин оказался настоящим сыщиком. Проныра!
Я повела его на кухню, насыпала в пиалу мюсли и шваркнула под нос, выразив надежду, что он ими подавится, и в процессе приготовления кофе во всем призналась, попутно заверив, что, если он кому-нибудь когда-нибудь проболтается, я буду считать своим долгом перед всей женской половиной человечества сделать его участие в поедании мюсли у меня на кухне опасной – пищевой – разновидностью русской рулетки.
Только женщины способны на настоящую романтику. Только им доступно то измерение духовной жизни, которое влечет к возвышенному, и только они готовы осуществлять это влечение на практике. Они знают: так же как приготовление восхитительно тающего во рту идеального суфле требует затраты чертовой уймы усилий и времени, так и романтическое приключение не падает в руки само собой, если тщательно не подготовить почву. Подготовка почвы может включать в себя что угодно: от модной одежды, надушенной ложбинки между грудей и ужина на двоих в дорогом ресторане на веджвудском фарфоре до непоколебимой веры в то, что именно сегодняшний день принесет победу, даже если пробираться к конечной цели придется в измызганном рабочем комбинезоне.
Негодующее блеяние Колина по поводу моей недопустимо рациональной методики способно было заставить прослезиться даже закоренелую феминистку.
– Как ты могла?! – вопрошал он со страстью. С более пламенной, надо признать, страстью, чем любая облеченная в слова страсть, какую он когда-либо демонстрировал в моем присутствии. – Как ты могла отважиться на такое циничное предприятие?!
34
Кингс-Кросс – вокзал в Лондоне, обслуживающий преимущественно поезда северного направления.