Выбрать главу

Банальные, но такие важные подробности.

Я радовалась, что по истечении года он уедет. Характер вырисовывался весьма привлекательный, но всякая привлекательность меркнет, как только натыкаешься на вонючие носки под кроватью.

Требовалось прояснить еще один (кроме секса) вопрос, и я сказала:

– Думаю, нужно поговорить о деньгах.

Он с трудом сдержал смех.

– В самом деле? Вы собираетесь назначить цену? – Он изобразил на лице детскую невинность. – Вот уж не предполагал. – Я молчала, не поддаваясь на провокацию. – Так и быть, оставлю вам по завещанию все, – рискованно пообещал он и залпом опорожнил стакан.

– Дар принимаю, – язвительно ответила я, еще не решив, счесть себя оскорбленной или нет. Но по размышлении предпочла не обострять отношений.

– О деньгах? – уже без ерничества переспросил он.

Я молча кивнула.

– Вы имеете в виду, кто за что будет платить?

– Да.

– Об этом я не думал. А вы что предлагаете?

– Наверное, лучше, чтобы каждый платил за себя – в большинстве случаев.

– Договорились. Это замечательно. Очень практично. «Должен же кто-то из нас быть практичным», – мысленно добавила я и встала.

– Так что позвольте мне заплатить мою половину за угощение.

– Нет-нет. – Он отвел мою руку с кошельком. – Разрешите сегодня мне расплатиться самому.

Я, однако, настаивала. Денежный вопрос может испортить любые отношения, так что я предпочла с самого начала быть на равных.

Мы расплатились и вышли. Майское солнце еще ярко сияло на небе, когда мы направились к своим машинам.

– Все это немного эксцентрично, вы не находите? – сказала я.

– Да, – серьезно согласился он. – Но рассматривайте это как приключение.

В целом совет был разумным.

– Однако и о романтике забывать не следует, – поддразнила я, открывая дверцу.

– Женщины о ней никогда не забывают, – ответил он и чмокнул меня в щеку.

От неожиданности я отскочила чуть ли не на фут. Одному Богу известно, что бы я сделала, если бы он вдруг предложил устроить блиц немедленно, на заднем сиденье.

– Ну, пока. – И, смущенная, как школьница, я села в машину.

Он махнул мне рукой, пока я отъезжала, – весьма неуверенно и не в ту сторону. К тому же я поймала себя на том, что смотрю в зеркало заднего вида, чтобы проверить, не нырнет ли он обратно в паб, на свидание с мисс Грудью, которое, может быть, они успели друг другу назначить. И только спустя несколько минут с несказанной радостью осознала, что ревность не входила в соглашение, подобное нашему. Мы заключили «китайскую сделку» – то есть сделку, не требующую ни присутствия адвокатов, ни даже письменного свидетельства. Она основывается на взаимной выгоде и поэтому скрепляет участников прочнее, чем любой закон.

К тому времени, когда прибыла домой, я чувствовала приятное возбуждение. Наконец что-то происходит, сказала я себе и миссис Мортимер. Зеркало, висящее в холле, отразило мой сияющий взгляд и разрумянившиеся щеки. Мне даже представилось, как через год, комкая мокрый носовой платок и смахивая слезу, я провожаю его в Никарагуа. Никарагуа… Почему именно Никарагуа? На свете столько других мест. Просто мальчишеская тяга к авантюрам с легкой примесью политики? Или что-то более глубокое? Ладно, не мое дело. Какое восхитительное чувство свободы: ничего не надо выяснять. Большое облегчение. Он сказал: «Это случится», – и не только о сексе. Пусть так и будет.

Я решила ничего не писать и не говорить Саскии. To, что происходило, касалось только меня. Пронюхай она что-нибудь – предприятию конец, она камня на камне от него не оставит. Кроме того, мне сейчас вообще не хотелось с ней говорить. Она начинала разворачивать кампанию за приезд Дики в Лондон, и на ближайшее время я предпочитала ограничиться лишь письменным общением. В письмах гораздо проще себя контролировать. Хвала миротворцам, конечно, но для меня мир означал отсутствие Дики. И Саскии придется уважать мои чувства.

С такой – вполне понятной – мешаниной, какая царила у меня в голове, я не могла усидеть на месте и сразу же снова выскочила из дома. Завернула в мастерскую. Она уже закрывалась. Рэг ушел разносить готовые заказы, следов присутствия Спитери-младшего не наблюдалось. Джоан ничуть не изменилась, и я испытала злорадное удовольствие от того, что наблюдаю ее махи с другой, безопасной, стороны прилавка. Поскольку был вторник, волосы уже успели засалиться, хотя не до критического уровня. Из-под неизбывной тени, которую упавшая прядь бросала на лицо, тем не менее была видна приветливая улыбка.

– Ну, как дела? – спросила я, всеми порами излучая дружелюбие.

– Ужасно, – откликнулась Джоан. – Просто кошмар.

У меня все перевернулось в животе, или что там на самом деле происходит, от чего сжимается диафрагма? Уходя, я обещала мистеру Спитери, что, если дела пойдут совсем плохо, вернусь – хотя бы на время, пока мне не найдут замену. Но в этот момент все мое существо восстало против такой перспективы.

– А где этот придурок? – поинтересовалась я.

Джоан в отчаянии воздела руки, тряхнула головой, откидывая волосы, и успела злобно сверкнуть глазом, пока упавшая прядь снова не закрыла его. Я машинально сунула руку в консервную банку, стоявшую на прилавке, достала оттуда маленькую круглую резинку и, не говоря ни слова, протянула ей. Она так же машинально и также молча взяла ее, стянула хвост на затылке и призналась:

– В тюрьме.

Вот те на!

– Что?! – хрипло переспросила я. Без защитного прикрытия глаза Джоан мигали беспомощно, по-совиному. – Почему, черт возьми? Он что, растратил деньги? Изнасиловал клиентку? – гадала я. Свет моего радужного будущего мерк на глазах. «У меня достаточно свободного времени…» – звучал в ушах голос Саймона. Мое сердце сжалось. Черт бы побрал этого Спитери-младшего. В тюрьме?

– Он угнал машину, и у него нашли гашиш…

Ну, за это его, увы, не отлучат пожизненно от окантовки картин. А жаль. Я тяжело опустилась на стул.

– Господи, значит, мне придется-таки возвращаться?

Джоан заметно встревожилась.

– Да нет, зачем? – возразила она. – Я хочу сказать, что прекрасно справляюсь, и Рэг тоже. Манос, конечно, порой доставляет хлопоты, но свою работу делает. Мы можем…

– Манос?

– Сын мистера Спитери…

– Как, скажи на милость, он может делать свою работу, когда сидит в камере?

– Ох, тетушка Эм! – рассмеялась Джоан. – Это мой Чарли в кутузке, а не Манос.

– Чарли? Час от часу не легче! Ты что, опять с ним сошлась?! – На самом деле я готова была расцеловать ее на радостях.

– Это было ошибкой. Больше никогда не сделаю ничего такого, – угрюмо пообещала Грязнуля.

– Прости, – спохватилась я. Она передернула плечом. Надо сказать, что в целом она сейчас не напоминала раздавленного червяка, как бывало прежде, и я не преминула это отметить: – Ты хорошо выглядишь, Джоан.

– Вы тоже. – Она оглядела меня с ног до головы. – Можно даже сказать, что вы выглядите потрясающе.

– Вот видишь, что делают каких-нибудь несколько недель отдыха от однообразной работы… – я склонилась к ней через прилавок, – и отсутствие любовных неприятностей. Мне жаль, что с Чарли случилось такое несчастье.

– Ничего, между нами все равно все было кончено. Думаю, мне стоит вообще на время завязать. – Она вздохнула и аккуратно поправила образцы на витрине. – Из этого почти никогда ничего не выходит, ведь правда?

– Нуда. Если ждешь и надеешься, – чересчур бодро согласилась я. – Умерь свои ожидания, и, вполне вероятно, что-нибудь получится.

По дороге домой я купила открытку для Джилл: жеманная пара эдвардианских времен на фоне розового куста; у нее в руке зонтик, он – без шляпы, с пышными усами; их руки тянутся к одному и тому же бутону, едва не соприкасаясь. Подпись: «Любовь в цвету». Чтобы смягчить озорную выходку, я, как мне показалось, весьма остроумно, прибавила: «Только берегись шипов», а на обороте написала, что скоро позвоню, чтобы договориться, как организовать мой приезд в конце мая, и, опустив открытку в ящик, подумала: что – организовать? Например, двуспальную кровать? Мне припомнилась прелестная маленькая комнатка, где я обычно останавливалась, наезжая к ним, – с развевающимися на ветру занавесками и вышитым покрывалом на узкой кровати, в которой я чувствовала себя как балованное дитя. «Там, утомясь веселою игрой, царица любит отдыхать порой; из сброшенной змеей блестящей кожи – для феи покрывало там на ложе».[38] Гм, а кто же не знает, что случилось с Титанией…

вернуться

38

У. Шекспир. Сон в летнюю ночь. (Перевод Т. Щепкиной-Куперник.)