– Что ты там делаешь, черт возьми? – брюзжал Дэвид, нетерпеливо топчась у нее за спиной, пока она искала нужные снадобья.
– Катаюсь на велосипеде, разве сам не видишь? – огрызнулась она и от раздражения вылила на ватный тампон гораздо больше масла, чем требовалось, отчего мышцы рта у него потеряли чувствительность на несколько часов. – Некоторым мужчинам, – съязвила Джилл, одевшись и приготовив чай, который он не мог пить, потому что тот пах гвоздикой, – показалось бы очень волнующим неожиданно прийти домой в четыре часа дня и застать жену обнаженной.
– А некоторым, – прошамкал он одеревеневшими губами, – подозрительным.
Джилл оживилась:
– Вот как? Ты тоже нашел это подозрительным?
– Я – нет, – заверил он, отважно пытаясь улыбнуться, превозмогая боль.
Позднее, когда аспирин и антибиотики, которые Дэвид купил по дороге, начали действовать, Джилл принесла ему приличную порцию виски. Он отказался, сославшись на то, что алкоголь и лекарства несовместимы, поэтому она выпила виски сама.
– Вообще-то, знаешь, в деревне некоторые женщины порой заводят романы. Они скучают и поэтому… поглядывают по сторонам.
– Некоторые – да, – согласился он, не поднимая головы от кроссворда и поглаживая ладонью больную щеку, – только не ты.
– Почему это – не я? – Джилл добавила себе виски.
– Потому что ты не скучаешь. Совсем наоборот, слава Богу.
– Откуда ты знаешь?
– Ты же сама всегда говоришь, что по горло занята – просто с ног валишься от бесконечных дел. – Он заполнил несколько клеточек.
Джилл хотелось вылить виски ему на газету, но вместо этого она опять выпила.
– Быть занятой не значит не скучать.
– Геллеспонт! – крикнул он, победно отшвыривая газету. – Зубы зубами, а кроссворд я решил полностью! – И улыбнулся, но из-за перекошенности лица улыбка получилась жутковатая.
– Не будь таким самонадеянным, – презрительно посоветовала Джилл. – Для меня не все еще потеряно. Посмотри на Маргарет…
Он похлопал по дивану, приглашая жену сесть рядом, и протянул руку. Знакомый жест, от которого у нее одно временно сладко сжалось сердце и захотелось чем-нибудь в него запустить.
– Или сюда, сядь.
– Теперь, когда ты покончил с кроссвордом, – сядь?
– Именно.
Она села. Может, прикосновение мужа утешит ее? Оп попытался забрать у нее стакан, но она держалась за него, как ребенок за конфету.
– Ни для кого в этом доме ничто еще не потеряно, ласково сказал Дэвид. – И несмотря на зубную боль, я заметил, как ты выглядела, когда вылезала из ванны. Совсем неплохо.
У Джилл появилось пакостное ощущение, что с ней разговаривают, как с морковкой. Точно также, когда она, проверяя спелость, выдергивала из земли морковный хвостик: «Совсем неплохо». Да, она чувствовала себя так, будто ее разглядывают, бестрепетной рукой ухватив за юную зеленую ботву.
– Мне показалось, тетушка Маргарет прекрасно выглядит, – сказала она, пальцем чертя круги на колене. – Ты не находишь?
Он притянул Джилл к себе, обнял за плечи, так что ее голова легла ему на грудь, и произнес:
– Влюбленную женщину узнаёшь безошибочно. Она так осветится. Словно скинула десяток лет. Ты заметила, как она демонстрировала ноги?
Джилл дернулась как ужаленная, головой ударив Дэвида прямо в распухшую щеку.
– Мать твою, черт, черт!!! – завопил он, отодвигаясь и нежно прикрывая щеку ладонью. Потом, постанывая, начал раскачиваться взад-вперед.
– О Господи! Прости! – запричитала Джилл, в глубине души, однако, испытывая мстительное удовлетворение.
Он встал и допил виски из ее стакана.
– Будешь ужинать? – спросила она, глядя на часы. Было почти шесть. Для себя она бы готовить не стала, поэтому обрадовалась, когда Дэвид, пробубнив, что сейчас уж точно не будет, улегся смотреть телевизор и ожидать, чтобы таблетки сделали свое дело.
«Чтоб тебе пусто было», – думала она, направляясь к себе в кабинет без определенной цели и осознавая, что слегка надралась. Демонстрировала ноги. Разве она их демонстрировала? Ах да, конечно… И еще, когда сидела на ковре возле своего мальчика-любовника, вытягивала их и трогала его кончиками пальцев. Вызывающе, чертовски вызывающе, прямо как школьница. И без конца цитировала римских поэтов, а он то и дело вставлял какие-нибудь словечки, прямо Ромео и Джульетта, будь они неладны. Обмен взглядами через стол, прикосновения при любом удобном случае, только им понятные шутки!.. Джилл схватила лежавший на столе каталог семян, но не удержала – он с громким стуком упал на пол вместе с кучей каких-то разлетевшихся бумаг. В знак индивидуального протеста она бы оставила этот беспорядок без внимания, если бы не открытка, на которую случайно упал взгляд. Она наклонилась, подняла ее и обрадовалась: неужели голодному наконец ниспослана манна небесная? Ее приглашали на праздник по случаю открытия магазина натуральных сельскохозяйственных продуктов – там, за горой, далеко. Открытие было назначено на сегодня, на половину седьмого, а сейчас немногим больше шести. Но еще не поздно прыгнуть в машину, оставить Дэвида с его распухшей щекой торчать перед телевизором и поехать развлечься, пусть даже всего лишь на сельскую ярмарку.
Джилл метнулась наверх и схватила щипцы для завивки волос. Дэвид, уже в пижаме полулежавший на подушках, удивился:
– Щипцы?
Она в тон ему отозвалась:
– Пижама?
Потом достала из шкафа длинное белое платье с юбкой в складку, о котором Дэвид как-то сказал, что в нем она похожа на беженку из фильма Форстера. «Почему бы нет?» – подумала она, смазывая под мышками дезодорантом. С буйными кудрями на голове и розовым шарфом, обмотанным вокруг бедер, она показалась себе женщиной, ну, если еще и не похожей на Хелену Бонэм-Картер,[58] то по крайней мере такой, которая со временем может стать на нее похожей.
Езда за рулем давала чувство свободы. Дорога была пуста, за полями зеленых злаков и мертвенно-желтого рапса можно было срезать угол – она знала где. Там и сям вдоль заборов и посреди колышущихся от ветра, залитых солнцем полей алели, словно капли крови, тюльпаны. Воздух был на удивление теплым. Или ей так казалось из-за тики? Джилл отметила, что до плеч руки у нее загорели, как у здоровой крестьянки, но выше оставались молочно-белыми. Верный признак полевода. Джилл включила радио, однако из-за рельефа звук искажали помехи. Не важно, все равно передавали какую-то средневековую погребальную песнь. А ей хотелось послушать «Энигму» Элгара.[59] Немного слащавая, как все хорошие штампы, но очень красивая мелодия. Однако в машине нашлась только запись оратории «Сновидение Геронтиуса». Ладно, сойдет. Она прокрутила пленку до сцены сентиментального прощания Доброго Ангела с Геронтиусом перед его вступлением в чистилище. Слушая ее, Джилл чуть не зарыдала, но сдержалась, чтобы не размазать тушь. Она снова чувствовала себя полной жизни и целеустремленной, как девочка. Белое платье соответствовало этому ощущению. Под взмывающий ввысь напев Ангела она посмотрела вниз и улыбнулась: никогда еще она не повязывала шарф на бедра. Ну и ну. А почему бы, собственно, нет? Надо же с чего-нибудь начинать.
Первым, кого она увидела по приезде, был Сидни Верни. Он стоял посреди большого, оформленного в нарочито фольклорном стиле помещения, раньше представлявшего собой огромный сарай. Со стропил свисали пучки сушеных трав, свиные окорока и невозможно декоративные косички белого лука и розового чеснока. Разукрашенные по случаю торжества телеги с самыми разными старомодно-шишковатыми овощами словно бы жеманно упрекали чистенькую белую экспозицию живых йогуртов, масла и сыров за ее рефрижераторный вид. Если уж речь зашла о натуральных продуктах, то чем они шишковатее, тем лучше для поставщиков, скрывая улыбку, подумала Джилл. Взяв из красивого деревянного короба сушеный абрикос, начала жевать его, направляясь к Сидни. Заметив ее приближение, он тут же отвел взгляд, успев, однако, стрельнуть глазами в розовый шарф. Джилл весьма рискованно раскачивала бедрами, притворяясь, будто обходит какие-то препятствия. На самом же деле она просто испытывала себя, как девочка, впервые осознавшая свою привлекательность. И также как девочке, впервые попробовавшей спиртное, ей хотелось выпить еще. Пусть Сидни и не Меллорс – для начала сойдет.
58
Хелена Бонэм-Картер (р. 1966) – английская актриса, известная исполнением ролей аристократок в экранизациях английской классики, а также скандальным характером.