вскликнула ему в ухо:
- Ты меня слышишь, Перс?
Едва шевеля губами, Гордый красавец медленно произнес:
- Да, моя Королева!
София, задыхаясь от нахлынувших на нее чувств, громко закричала:
- Он пришел в сознание! Зовите Владека!
Мгновенно в палатке появился Татарин. Улыбаясь, он взял здоровую руку Перса в свои жилистые ладони и спросил:
- Мой господин желает чего-нибудь?
Перс повернул голову по направлению голоса своего секретаря, попытался улыбнуться и, медленно произнося каждое слово, сказал:
-И ты тут? Пока я спал, ты собрал всех, кого смог. Я хочу пить, дай мне вина!
Татарин бросился выполнять приказ господина и уже налил в бокал красного вина, но опомнился, ведь раненый был без сознания несколько дней. Он остановился и пропустил вперед подошедшего доктора, который приказал всем покинуть палатку и оставить его наедине с Персом. Татарин вывел сопротивляющуюся Королеву, передал ее своему верному слуге со словами:
-Ни при каких обстоятельствах не пускай ее палатку, без моего разрешения. Если нужно будет, удерживай ее силой!
Он уже не слышал, что кричала ему обозленная София. Не оборачиваясь, он подошел к раненому. Доктор уже осмотрел рану на груди, наложил новую повязку и начал снимать бинты с поврежденной руки. Вид истерзанной и зашитой плоти не вызвал у Татарина отвращения, и он внимательно рассмотрел рану. Мягкие ткани начали срастаться, опухоли и красноты вокруг швов не было. Он отметил для себя:
- Доктор - молодец, зашил обрубок руки господина очень хорошо. Его сильный организм скоро справится с кризисом, и он поправится. Вот только, как он воспримет свое увечье и слепоту?
Владек закончил перевязку, поднёс свечу раненому к глазам, зрачок не реагировал на огонь. В глазах доктора Татарин увидел печаль, было ясно, что Перс ослеп и зрение уже к нему не вернется никогда. Владек дал ему успокоительную микстуру и сказал:
- Кризис мы миновали, сейчас необходимо обильное питье. Вот эту микстуру ему нужно давать каждые три часа и протирать его раны вот этим раствором. Ему можно давать жидкую пищу и настой из трав. Если будут какие-то изменения, то обязательно зовите лекаря, он останется тут еще дней на пять. Я возвращаюсь в столицу, если, конечно Ее Величество, позволит мне уехать.
Он еще раз посчитал пульс раненого и довольный вышел из палатки, столкнувшись в проходе с Королевой, которую удерживал слуга. Она вырвалась из его рук и громко закричала:
- Татарин, если ты не уберешь своего слугу, то я убью его! А потом и тебя!
Он жестом приказал слуге отпустить Королеву, и она хлесткой пощечиной наградила Татарина. Мужчина поежился, но сдержал свои эмоции. Его впервые била по лицу женщина, пусть даже королевской крови, но для мусульманина это недопустимо. И он, скрипя зубами, произнес:
- Простите, Ваше Величество, но это была вынужденная мера - удерживать Вас вдали от моего господина во время врачебного осмотра.
Склонив голову, из-под опущенных ресниц, Татарин посмотрел на Софию. Расстроенное лицо Королевы даже сейчас не утратило своей красоты: щеки пылали розовым румянцем, глаза горели крупными изумрудами, маленькие красные губки дрожали. Она наклонила голову над раненым и встревоженно проговорила:
- Перс, ты должен наказать своего Секретаря. Он долгое время насильно удерживал меня и не пускал к тебе. Он забыл, кто я.
И с ехидной улыбкой посмотрела на Татарина, который стоял с опущенной головой. Перс строгим голосом приказал ему подойти ближе:
- Королева говорит правду?
- Да, мой господин!
- Как ты посмел удерживать ее силой?
Татарин, шагнув вперед, встал на одно колено и, не поднимая головы, проговорил:
- Мой господин, я удерживал Королеву силой, не пускал ее к вам в палатку. Я готов принять от вас любое наказание!
Перс вытянул вперед здоровую руку, чтобы определить, где стоит София. Она, увидев этот жест, подошла к нему и оперлась рукой на кровать, чтобы он мог чувствовать, где она находиться. Он нащупал ее руку и подобие улыбки появилось на его лице. Перс строгим голосом продолжал:
- Ты знаешь наши законы?
Татарин, не вставая с колена, кивнул в знак согласия, но не произнес ни слова. Молчание, казалось, растянулось до бесконечности. Перс напряг все свои силы и повторил свой вопрос:
- Ты забыл законы нашего ханства?
Татарин тяжело вздохнул и четко, по-военному произнес, отчеканивая каждое слово:
- Я помню законы нашего государства, мой господин: за оскорбление царственной особы мне положено наказание - сто ударов кнутом в публичном месте. Я готов, мой господин!
Королева нежно взяла руку Перса своими теплыми и мягкими ладонями и ласково произнесла:
- Нет, больше не будет никаких наказаний и истязаний. Татарин - верный твой слуга; он беспокоился о тебе и выполнял предписания доктора. Я его прощаю и дарю ему знак королевской милости - вот эту брошь.
И София отстегнула от своего воротника изящную серебряную брошку в виде цветка маргаритки с крупным сапфиром в середине и мелкими аметистами на каждом лепестке. Украшение такого размера поистине было щедрым подарком. Татарин с благоговением склонил перед ней голову. Королева закрепила брошь на лацкане его верхнего халата и с торжественно, глядя в его темные глаза, сказала:
- За верную и долгую службу твоему господину!
А ему шепнула, чтобы эти слова слышал только он:
- И его любимой женщине!
Перс недовольно произнес, обращаясь к ним двоим:
- Я не расслышал последние слова Королевы. О чем ты так мило ему шептала на ухо.
София поцеловала раненого в небритую щеку и игриво промолвила:
- Это наш с ним секрет. В знак нашего примирения. А ты не ревнуй. Ты же знаешь, что меня не интересует ни один мужчина, кроме тебя.
И почти в самое ухо Персу она произнесла новость, которая была для нее и радостной и тревожной:
- Помнишь нашу последнюю встречу в моем охотничьем домике?
Он напрягся всем телом. Ему, конечно, вспомнилось все, а главное, как София привязала его и сбежала. Сердце Перса учащенно забилось, он заскрипел зубами, но, сдержав наплыв гнева, сдержанно сказал:
- Да, я все помню!
Королева отделила из спутавшихся волос одну волнистую прядь, намотала ее на указательный палец, подержала несколько секунд. Волосы были грязными и липкими от пота и болезни. Она отпустила прядь и шепнула ему:
- Я жду от тебя еще одного ребенка. Надеюсь, что это будет девочка.
Услышанная новость, повергла Перса в шок:
- София, опомнись, что ты такое говоришь? - Татарин, оставь нас одних, нам нужно с Королевой обсудить очень серьезный вопрос. И проследи, чтобы нас не беспокоили, и чтобы вокруг палатки не было лишних ушей.
Верный слуга в точности выполнил приказ своего господина и притаился у входа в палатку, чтобы слышать, о чем говорит Перс с Королевой. Татарин, конечно, догадался, о чем будет разговор между влюбленными.
Сдерживая волнение в голосе, Перс продолжал:
- София, ты забыла традиции своего королевства?
Королева не отвечала ему, она целовала его щеки, глаза, шрам на лбу, брови и наслаждалась своей любовью. Она радовалась тому, что ее любимый мужчина жив и сейчас рядом с ней. Перс здоровой рукой взял Софию за подбородок, но слепые глаза мужчины не видели ее прекрасного лица. Ее же глаза пристально всматривались в его изможденное лицо. Она не могла отвести глаз от него. Он почувствовал ее взгляд и с болью в голосе сказал:
- Я очень изменился. Мои глаза уже никогда не увидят тебя, моя Королева... Нам нужно закончить начатый разговор. Ты знаешь, что твой ребенок, рожденный без мужа, не будет принят советом королевства. А если родится мальчик, то его казнят, как бастарда, тебя сошлют в монастырь и лишат королевского титула. Тебе не разрешат видеть твоих сыновей. Ты готова потерять все: дворец, сыновей, корону и жизнь еще не рожденного малыша?
София почувствовала, что ее руки непроизвольно сжимают край простыни, которой был укрыт раненый. Она попыталась вернуть самообладание, но слезы предательски покатились из ее изумрудных глаз. Она смахнула их тонкими пальцами. Перс уловил это движение и попросил ее наклониться над ним. Королева склонила голову, ее локоны коснулись его щеки. Он приподнял голову с подушки и поцеловал губы молодой женщины. Она ответила ему долгим и нежным поцелуем, так как будто целовала его первый раз в жизни. Перс задыхался от нахлынувшего на него приступа счастья.
-Моя любимая женщина рядом со мной, ждет от меня ребенка. Я увезу ее в свою страну, сделаю своей законной женой и буду самым счастливым мужчиной,- думал он, целуя прекрасную Софию, но горечь разочарования, внезапно подкравшаяся внезапно к Гордому красавцу, шепнула ему:
- Ты слепой, покалеченный, а она красивая молодая Королева, умная и образованная, независимая и свободная. Сможешь ты ее удержать возле себя? Как ты будешь выводить ее в свет? Ты об этом подумал?
Перс застонал от этих мыслей. София вздрогнула, подумав, что случайно во время страсти причинила ему боль:
- Мой, Перс, прости меня, я причинила тебе боль! Я такая неуклюжая!
Мужчина сжала ее руку и ласково произнес:
- Нет, ты была очень ласковой, это просто моя рана ноет. София, накорми меня.
Она улыбнулась, приподняла подол длинного дорожного платья и выбежала из палатки, столкнувшись с Татарином, который не успел отойти от входа. Он поддержал Королеву, потому что от столкновения она потеряла равновесие и, если бы не его сильные руки, она со всего размаха упала бы на землю. Женщина внимательно посмотрела на Татарина, и от ее глаз не ускользнули те достоинства мужчины, которые ценили женщины. Впервые в жизни София подумала о том, что он молодой воин, красивый, физически крепкий и сильный, но вместе с тем одинокий. Она никогда от него не слышала ни о любимой женщине, ни о невесте, ни о жене.
- Это очень странно,- подумала Королева,- в свободное время расспрошу его об этом.
Она, прищурив зеленые глаза, тихо спросила:
- Ты все слышал?
Татарин, пойманный врасплох, воровато глядя на нее, ответил:
- Да, моя Королева, это моя обязанность быть всегда рядом с Персом. Простите!
Второй раз за короткий срок София испытала удивление и восхищение умом и преданностью этого человека. Она приказала, проводить ее в шатер, где готовили раненым еду. К этому времени проворный слуга Татарина уже собрал в ближайшем леске необходимые травы. Королева с осторожностью и тщательностью посмотрела на принесенные травы, и отобрав семена крапивы, цветки ромашки и тысячелистника, листья подорожника и березы, сделала крепкий настой. Татарин был всегда рядом. Затем, процедив, слила питьё в большой кувшин, накрыла его тканью и осторожно понесла лекарство своему любимому мужчине. Дойдя до палатки, София вспомнила о чудодейственном снадобье, которое дала ей Кормилица. Женщина поставила кувшин на землю, достала склянку, быстро откупорила ее и понюхала мутную жидкость. Снадобье было без запаха, сомнение закралось в сердце Королевы:
- А вдруг старая Кормилица решила отравить моего любимого мужчину? Нет, она не желает мне зла!
София капнула две капли снадобья в приготовленное ею питье, и сама сделала несколько глотков из кувшина.
- Если она решила убить моего мужчину, значит я умру первой,- подумала Королева и вошла в палатку.
София приподняла подушки и попросила Татарина, чтобы он помог ей усадить раненого. С готовностью капризного ребенка выпил Перс чай, приготовленный Королевой. Его лицо приобрело жизненные оттенки: губы порозовели, легкий румянец появился на впалых щеках. София хлопотала возле раненого, не оставляя его одного ни на минуту. Она пригласила Марию и попросила помочь ей с уборкой. Перса вынесли вместе с кроватью на улицу. Погода была солнечная, щебетали птицы, оставшиеся в палатках раненые, шли на поправку, и поэтому настроение у всех было веселое. Ветер ласково шелестел в кронах деревьев, трепал спутанные кудри раненого. Перс, укрытый теплым пледом, наслаждался утренней прохладой и пением птиц.
- Идрис! - негромко позвал он.
Через минуту его верный слуга стоял рядом с его кроватью и сжимал здоровую руку своего господина.
- Скажи, с какой стороны сейчас солнце. Я чувствую его тепло, но не вижу солнечного света! - тихо пробормотал Перс.
- Мой господин, солнце ярко светит прямо вам в лицо! - грустно произнес Татарин.
- Тогда все действительно очень плохо. Если я не вижу такого яркого света, значит я никогда не буду зрячим?
Татарин немного помялся, прежде чем ответить. Но решил, что лгать Персу было бы недостойно, и сурово сказал:
- Да, Дияр, доктор признал факт полной слепоты без возможности восстановления зрения. Это очень печально, но, если Вы позволите, я всегда буду Вашими глазами.
- А какое сегодня число?- грустно спросил Перс.
- 8 августа! - весело ответил Татарин.
- Все верно,- прошептал раненный,- все верно!
Раненый крепко сжал его мускулистую руку и потянул его к себе:
- Наклонись ко мне. Я хочу, чтобы этот разговор не слышала ни единая душа, даже София. Как только увидишь, что нас кто-то может услышать, прерви мою речь.
Сердце Татарина сжалось от предчувствия важного разговора, но его господин был жив, шел на поправку, и самое страшное было уже позади. Он наклонился почти к самому уху своего господина и тихо произнес:
- Я слушаю Вас!
Перс взял его за лацкан халата, нащупал брошь, подаренную Королевой, и с тревогой в голосе начал:
- Ты хорошо изучил законы и традиции королевства Софии. Скажи, что ее ожидает после рождения третьего ребенка?
Татарин как будто ждал этого вопроса, поэтому без каких-либо уточнений сказал:
- У Королевы два сына, рожденные в законном браке при правящем короле. Если, после смерти супруга, вдова, не выходя замуж родит ребенка, то ее лишат титулов, короны, права на королевских детей и, по решению Совета Хранителей династии ее могут казнить как распутную женщину, либо упрячут навсегда в какой-либо монастырь.
Перс наморщил лоб. Шрам, полученный в известном путешествии, стал розовым и тонкой линией выделялся на бледной коже.
- Скажи, а я могу стать ее законным супругом в ее королевстве? - после непродолжительного молчания неуверенно спросил раненый.
Татарин на мгновение задумался, а потом продолжал:
- Стать законным супругом Королевы - это очень сложно. Во-первых, Вы должны стать католиком, во-вторых, отказаться от права претендовать на ханство вашего отца. В-третьих, как на это посмотрит ваш отец, он не согласиться потерять единственного сына, наследника и продолжателя его династии. Да и чопорные вельможи не позволят Софии разделить трон со слепым иноверцем. Простите меня, мой господин, но этот вариант не самый лучший.
Оба мужчины замолчали. Татарин почувствовал, что Перс сильно волнуется, и он понимал причину этого волнения. Но что посоветовать своему господину, к сожалению, хитрый слуга не знал. Теплый ветер приятно щекотал лица тихо разговаривавших мужчин, пытаясь унести их слова в глубь палатки. Но они произносили их почти шёпотом, поэтому весенний проказник начал заплетать косы стройным березкам и трепать листья на осинках. Из палатки доносились суетливые звуки уборки. Татарин сел на край кровати и произнес:
- Мой господин, я боюсь произносить это вслух, но мне кажется, что ваша любовь с Королевой зашла в тупик, а рождение внебрачного ребенка еще больше осложнит ситуацию, в которую попала ваша любимая женщина. Я продумал все варианты и смело могу утверждать, что выхода для вас троих нет.
Татарин замолчал, Перс с силой сжал его ладонь, приподнялся с кровати и с надеждой в голосе спросил:
- А если Королева станет моей женой в моем ханстве?
Татарин с братской любовью погладил его по мускулистую руку и печально произнес:
- Об этом я тоже думал. София должна будет принять мусульманство, сменить имя и забыть своих сыновей. Ты готов забыть своего Армана Валери? Королева готова ради тебя на такие жертвы, и к тому же, по нашим законам ты не сможешь стать правителем нашего государства: ханство твоего отца отойдет либо твоему младшему брату Арману, либо твоему старшему сыну, а он наследник, рожденный от рабыни. Дальнейшее же тебе известно лучше, чем мне. Взошедший на трон наследник, убьет всех остальных претендентов, включая и тебя, а Королеву с ее ребенком вышлют куда-нибудь на окраину страны.
Перс от негодования застонал и упал в подушки:
- Но ведь должен же быть какой-то выход, Идрис, ты же уже придумал
что -то. Не мучай меня, скажи, мне как правильно поступить.
Татарин встал, снял с пояса привязанную фляжку с вином и залпом осушил ее. Затем Персу налил снадобье, которое приготовила Королева. Раненый сначала отказывался, но настойчивость его секретаря сломила его упорство. Татарин унес остатки снадобья в палатку и снова сел на кровать, тяжело вдохнул и продолжил:
- Если бы София не родила этого ребенка, то вы могли бы встречаться, как и прежде. Ты бы поселился во дворце в соседнем городе, а она бы навещала тебя и вашей любви ничего бы не мешало.
Перс занервничал, губы его задрожали, а дыхание начало прерываться. Он, хватая ртом воздух, судорожно произнес:
- Как я могу лишить ее дитя, еще не рожденного?! Нет, это очень жестоко. Ведь это и мой ребенок, зачатый в большой любви.
Он здоровой рукой закрыл лицо, но Татарин успел увидеть слезы, катившиеся по впалым небритым щекам, Персу так не хотелось, чтобы кто-то увидел его слабость, поэтому попытался натянуть на лицо плед, но не смог и застонал от боли и обиды. Впервые после полученного ранения он в полной мере ощутил свою беспомощность, и сердце больно заныло в груди. Татарин набрался смелости и вернулся к начатому разговору:
- Дослушай меня до конца и, если можешь, не перебивай.
Перс одобрительно махнул рукой, а Татарин, рассматривая лицо своего господина, продолжил свою речь:
- Предположим, что у Королевы не родится этот ребенок. У нее два сына: старший - наследует трон и корону от своей матери в 18 лет. Арман - это ее младший сын, он наследник второй очереди. Его старший брат постарается избавиться от такого сильного претендента на трон и отошлет его в отдаленный район королевства. Твой старший сын, рожденный от наложницы, изучением языков и наук, необходимых для будущего наследника ханства, не занимается. Его интересуют только верховая езда и участия в скачках. А вот если бы твой отец при своей жизни объявил наследником твоего второго сына Армана Валери, то все были бы счастливы. Ты бы научил всему вашего с Софией сына, воспитал бы из него умного и достойного правителя. Он растет в европейской среде и жестокие законы нашего ханства для него не приемлемы, потому он не поступит с Вашими детьми жестоко. Королева сможет навещать своего сына, правителя нашего государства, а твои сыновья, рожденные от наложниц, могут быть назначены военачальниками. И я возьмусь за их обучение..
Татарин замолчал, давая Персу время на размышление. Пауза затянулась, но ее нарушила Королева, которая с радостью в голосе объявила:
- Мы все закончили, в твоей палатке чистота и порядок, и у тебя появилась новая мебель. Я попросила слугу, чтобы он принес сюда дополнительную кровать, скамью и ковер. Я буду спать с тобой в одной палатке, а для Татарина я приготовила шикарную скамью, которую разместила у входа.
Глаза Софии блестели, а сердце трепетало от счастья. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме своего любимого Перса. Его скорейшее выздоровление и маленький человечек, появившийся в ее чреве, плод их любви, беспокоили ее сейчас больше всего. Она забыла о тех нормах приличия, которые диктовал дворцовый этикет, о том, что она - Королева, а не молодая влюбленная девчонка, о том, что война еще не закончилась и что это только временное перемирие для ее королевства. София летала на крыльях любви и была готова любить весь мир, все живое, что ее окружало. Она впервые в жизни почувствовала себя свободной и любимой. Перса вместе с кроватью, на которой он лежал, занесли в палатку. Королева жестом показала, куда поставить кровать. Внутри стало чисто и по-домашнему уютно. Палатка имела форму правильного шестиугольника с высоким куполом. Квадратный ковер, с пушистым ворсом, лежал в центре, с правой стороны от входа поставили скамью для Татарина. Между двумя гранями напротив входа по приказу Королевы была натянута веревка, на которую прикрепили тонкую вуалевую ткань. За этой воздушной перегородкой София разместила свою кровать, а Перса она определила в центре, чтобы его могли видеть и она, и Татарин. Аромата духов Королевы пьянил и будоражил чувства раненого. Он любил Софию и сейчас не скрывал своих чувств. День клонился к вечеру, и все обитатели палатки начали приготовления ко сну. Перс принял свою микстуру и сразу же уснул. Сегодня для него выдался трудный день. Королева приподняла подол своего дорожного темно-зеленого платья и попыталась снять узкие высокие сапоги, но от дневной ходьбы или от беременности ноги Софии отекли, и сделать это без посторонней помощи у нее не получилось. Она тихонько позвала:
- Татарин, ты спишь?
Он со своей скамьи быстро ответил:
- Нет, моя госпожа!
София секунды две раздумывала: подозвать его к себе или подойти к нему. Спать Королева не хотела и поэтому она быстро подошла к Татарину. Проходя мимо Перса, она заглянула в его лицо: раненый крепко спал. Она подошла к скамье, села и вытянула ноги в сапогах вперед.
- У меня не получается снять самой сапоги, помоги мне! - сказала она полушёпотом.
Тусклый свет луны пробивался свозь щель в пологе, прикрывающем вход в палатку. Скамья служила Татарину кроватью, из-под подушки торчала рукоятка его сабли. Кожаные доспехи аккуратно лежали на земляном полу рядом со скамьей. Чуть поодаль на самодельной стойке висели доспехи Перса, начищенные и блестящие. Доспехи кочевников отличались от европейских своей легкостью и прочностью. Грудь и спину прикрывал прочный кожаный жилет, закрепляющийся по бокам двумя ремнями. Затем надевался наплечный лат, закрывавший плечо и руку до локтя. Он крепился с боков к жилету, а снизу застегивался на ремень. На запястье надевались кожаные короткие латы без украшений и нашивок, кисть ничем не была защищена. Воины использовали только тонкие тканевые перчатки. София отметила для себя:
- Я даже и предположить не могла, что кожаные доспехи могут быть такими прочными, легкими и блестящими. Я видела, как Перс в бою в них двигался: они намного удобнее, чем металлические латы. Татарин начал стягивать сапоги с измученных ног Королевы. Освободившись от узких сапог, София надела мягкие домашние туфли из верблюжьего войлока и кожи с узкими носами, поднятыми вверх. Эту обувь Королева получила в подарок от Вахид -хана и всегда брала с собой в дорогу. Она подошла к доспехам Перса и сняла шлем, который был прикреплен на верхней части стойки. Он был тоже кожаным, с длинным лисьим хвостом, аккуратно закрепленном в высоком конусе. Поля шлема были украшены вышитым орнаментом, мелкими металлическими вставками и полудрагоценными камнями. Нос закрывала длинная треугольная пластина из двойной кожи, а шея была защищена кольчугой, собранной из мелких металлических дисков изнутри покрытых мягкой кожей. Шлем можно привязать под подбородком тонкими кожаными шнурками, чтобы во время боя от резкого движения он не свалился и не сдвинулся с головы. София примерила шлем на свою голову.
- Он удобным и легким, - отметила про себя женщина.
Татарин сурово посмотрел на нее и нехотя проговорил:
- Шлем нашего воина женщина не имеет права даже трогать! Но ты - необычная женщина, ты Королева. Однако, Персу не говори, что я видел тебя в его шлеме.
- А его оружие я могу взять в руки? - с хитрой интонацией в голосе спросила она.
- Королева может делать все, что захочет.
Она взяла саблю с золотой рукояткой, обсыпанной драгоценными камнями. София аккуратно сняла кожаные ножны: металл лезвия блеснул в свете луны, острая и тонкая сабля холодным достоинством засияла в лунном серебре. Татарин протянул руку к оружию и с волнением в голосе сказал:
- Оружие кочевника привыкает к своему хозяину, обретает характер своего воина и служит ему. Не нарушайте наших традиций - вложите саблю в ножны.
Королева отдала саблю и ножны Татарину, который сразу же спрятал сверкающее лезвие и повесил ее на место. Рядом расположился щит, круглой формы, с изображенным на нем гербом древнего ханского рода. София плохо разбиралась в геральдике кочевых племен, поэтому символы на гербе ей ничего не сказали. Она спросила, слегка потупив глаза и приглушив голос, как будто боясь, что кроме Татарина этот вопрос услышит еще кто-нибудь:
- Что означают эти символы?
- Солнце - это символ власти кочевого рода,- объяснял Татарин,- Орел - символ свободолюбия нашего народа, а река определяла места кочевья, которые всегда были обеспечены кормами и водопоем.
Она опустила глаза, в тусклом свете луны не видно было ее щек, залитых краской стыда, и робко прошептала:
- Я знаю истории и родословные всех Европейских домов, а вот про род любимого мужчины не знаю ничего.
Татарин тяжело вздохнул и тихо, почти шёпотом сказал:
- Я потом обязательно Вам все расскажу, моя госпожа, а сейчас отдыхайте.
София нашла в темноте его руку, сжала ее своими тонкими пальцами и серьезно произнесла:
- Мы знакомы с тобой уже много лет, а я не помню твоего имени и ничего не знаю о тебе. Расскажи мне о себе.
Татарин погладил ее руку своей грубоватой ладонью, потом резко отдернул ее, вспомнив, что рядом с ним Королева и любимая женщина его господина, и, напрягая голос, произнес:
-Если Вам угодно, то я расскажу о своей нелегкой судьбе.
Она торопливо укуталась в плед и, обращаясь к нему, предложила:
- Давай выйдем из палатки. Перс крепко спит, и я не хочу его разбудить нашими разговорами.
Татарин послушно встал, открыл полог, прикрывающий выход из палатки, пропустил Софию вперед. На небольшой полянке лежало поваленное бурей дерево, Королева подошла к нему и удобно устроилась на толстом стволе, Татарин сел на землю рядом с ее ногами, заботливо поставив ее ступни в мягких туфлях, себе на колени. Летняя ночь была тиха и безветренна, на небе яркими точками горели крупные звезды. София, указывая куда-то вверх, произнесла:
- Как ярко сияет Млечный путь. Я очень люблю смотреть на звезды, они меня завораживают своей холодной красотой.
Татарин понимающе покачал головой, его задумчивый и печальный взгляд блуждал по темному небу. София отметила для себя, что молчаливость не свойственна для него.
- Вот созвездие Семи мудрецов,- указал он на семь ярких звезд прямо у них над головой.
- Да, это созвездие у нас называют 'Большой медведицей', - оживленно поддержала его Королева.
Татарин улыбнулся. Он впервые видел женщину, которая интересуется звездами и разбирается в созвездиях, София кокетливо напомнила, процитировав его же слова:
- Я хочу услышать историю о твоей нелегкой судьбе.
Он внезапно резко повернулся лицом к Королеве, обняв ее ноги своими жилистыми руками и глядя в ее изумрудные глаза предложил:
- Давайте разведем костер. Я так люблю смотреть на языки пламени. Нужно только принести немного сухих веток вон из того лесочка.
И он указал в сторону темнеющего леса, который плотным кольцом окружал полянку. София вздрогнула:
- Как мы оставим Перса одного? Вдруг он проснется и позовет нас! - робко спросила Королева.
- Я не подумал об этом, простите, моя госпожа. Для кочевого народа огонь - это жизнь. Костер разведем в следующий раз,- уверено ответил он.
Татарин спохватился, что обнимает ноги Софии, медленно убрал руки, осознавая, что ему это было очень приятно. Он устроился поудобнее на земле, подогнув ноги под себя и, уперевшись спиной в могучий ствол мертвого дерева, и начал свою историю:
- Меня зовут Идрис, я старший сын Мухаммед-хана, правителя Астраханского ханства. Обучение и воспитание я получил в Московско- Владимирском великом княжестве, при дворе князя Василия Первого, сына Дмитрия Донского. Я знаю шесть языков: арабский, русский, французский, польский, немецкий и татарский. Я изучал геометрию и астрономию, врачевание и стихосложение, боевые искусства воинов -кочевников и рыцарей Тевтонского Ордена. Я должен был наследовать ханство моего отца, но...
Татарин замолчал, как будто не хотел пояснять причину, по которой он лишился предназначенной ему власти. Королева встала со своего места и сделала несколько шагов к палатке, остановилась и прислушалась - Перс спал. Мягкие туфли неслышно ступали по травяному ковру. Тишина стояла такая, что слышно было, как ломаются стебельки мелких травинок под ногами Софии. Она встала рядом с Татарином, положила руку ему на плечо и ласково сказала:
- Если тебе больно об этом говорить, не рассказывай мне больше ничего, Идрис, я пойму тебя.
Услышав свое имя из уст Королевы, он слегка вздрогнул:
- Вот уже много лет я не слышал своего имени, произнесенного женским голосом.
И продолжил, перебирая в руке кисти от своего пояса:
- Я не стал наследником своего отца, потому что влюбился в русскую девушку, сестру первой жены Дияра.
София быстро захлопала ресницами, дыхание ее участилось. Она отвернулась от Татарина и начала делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Она знала, что у Перса было две жены, но что его первая жена была русской -это известие повергла Королеву в исступление. Где-то в глубине ее души вспыхнула ревность, а обида комком застряла в горле. Татарин понял смятение молодой женщины и решил как-то сгладить ее негодование и ревность, но нужных слов не нашел или не захотел их найти. София со злостью сбросила туфли так, что они разлетелись в разные стороны, босые ноги утонули в прохладной траве. Идрис подобрал разбросанные туфли, поспешил к Королеве:
- Ваше Величество, ночью земля остывает и вытягивает жизненные силы из человека, а Вы ждете ребенка, наденьте туфли. Не следует так сердиться на юношеское увлечение моего господина. Сейчас он любит только Вас. А ревновать его ко всем женщинам, которые у него были, это недостойно Королевы.
Не давая ей опомниться, Татарин легко подхватил ее на руки, усадил на поваленное дерево и надел туфли на ее холодные ножки. В это время на небе появилась луна, скрывшаяся на время за маленьким облаком: узкий серпик украсил темное покрывало, София потеряла где-то шелковую ленту, поддерживающую ее локоны, и они мягкими волнами окутывали плечи молодой женщины.
- В лунное злато волос
Звёзд украшенье вплелись.
Сердце тоскою сжималось,
Что от любви мне осталось...
Я любил тебя, но самую малость, - услышала она голос Татарина.
- Красивые и грустные стихи,- протяжно произнесла Королева.
- Эти стихи я написал для своей возлюбленной тогда, когда мои глаза светились от счастья, а сердце переполняла любовь,- печально проговорил он, и его слова как будто повисли в воздухе.
София раньше не задумывалась о том, что Татарин, который столько лет был рядом с Персом, такой чувствительный и ранимый человек. Его болтливость иногда даже раздражали ее, потому что в его речах, как ей казалось, не было смысла. А говорил он только для того, чтобы завоевать сердце хорошенькой девушки. Сейчас же она поняла, что он до сих пор любит свою русскую женщину, сестру ее любимого мужчины.
- Где сейчас твоя возлюбленная? - мягко, но требовательно спросила Королева.
- Имейте терпение, Ваше Величество. Я сегодня Вам все расскажу, только схожу посмотрю, как там мой господин. Что- то не спокойно мне за него.
Татарин быстро вернулся из палатки, принес еще один плед и бережно укутал ее ноги и, не глядя ей в глаза, тихо произнес:
- Дияр спит, я могу продолжить свой рассказ.
Он сел на землю, скрестив и поджав под себя ноги. Спиной он уперся в ствол поваленного дерева, закинув голову и закрыв глаза, продолжил:
- Я попал на свадьбу к моему господину. Его отец дальний родственник моей матери. Наша семья получила приглашение, и я должен был передать молодоженам подарок от нашего рода. Мой отец подарил двухмесячного племенного жеребенка, ахалтекинской породы. Этих лошадей у нас называют 'скакунами правителей'. Огненно-рыжий, резвый и быстрый, изящный и выносливый. Глаза Дияра засветились от гордости. Он сразу же объявил, что этого непревзойдённого красавца зовут Адолер, или 'бесстрашный'. На свадьбе я увидел сестру жены Дияра, Марию. Девушка была очень красивая, и я сразу же в нее влюбился. Она ответила мне взаимностью. Любовь накрыла нас, как снег зимой укрывает всю землю, не давая опомниться и остановиться. Мы смотрели друг на друга, я держал ее за руку, боясь, что она покинет меня, и я буду несчастлив. Когда мы были вместе, время летело со скоростью выпущенной стрелы из лука, когда я не видел Марию, минуты казались мне часами. Моя семья хотела породниться с известным татарским родом, наши родители уже обо всем договорились, и моя свадьба с ханской дочкой должна была состояться в день весеннего солнцестояния. Любовь к Марии заполнила мое сердце, и я без согласия своего отца женился на ней через две недели после свадьбы Дияра. Я написал письмо своему отцу, он был в ярости и с гонцом прислал ответ. Я узнал, что мой отец лишил меня права наследования власти, он отказался от меня. У меня до сих пор перед глазами его страшные слова: 'С этого момента у тебя нет больше ни отца, ни братьев, ни сестры. Твоих детей от русской рабыни я никогда не назову своими внуками. Мой старший сын Идрис Мухаммед-хан погиб, выполняя мое поручение, и предан земле согласно нашим обычаям'. Я понял, что лишился всего: родовой семьи, власти, отца и даже имени. Но горевал я недолго: моя любимая молодая жена была рядом, а Дияр предложил мне должность своего личного секретаря. Мои обязанности были простыми: я всегда должен был быть рядом с ним.
Вскоре у Дияра родился первенец - Есен, а через полтора месяца у меня родилась красивая и здоровая дочка, мы с женой дали ей прекрасное имя Гузель. Я и Мария не могли нарадоваться, глядя на маленькую принцессу. Татарин замолчал, София услышала, как он нервно барабанит пальцами по коре поваленного дерева. Королева хотела спрыгнуть со ствола, но он интуитивно прореагировал на движение женщины и обнял ее ноги, уткнулся лицом в плед. Тягостные воспоминания растревожили почти затянувшуюся сердечную рану. Он опомнился, опустил руки, и София встала на землю, размяла занемевшие ноги. Она бросила рядом с Татарином плед и расположилась на нем, положив свою голову на плечо мужчине. Волосы золотистыми волнами рассыпались по его узорчатому халату. Королеве вдруг стало впервые в жизни очень спокойно, ее душа тянулась к раненному, и она про себя отметила:
- Наша любовь с Персом напоминает мне военные действия: то ревность, то страсть, то гордыня, то бешенные скачки. Мы ни разу с ним не говорили по душам. Его молчаливое упрямство всегда мешало откровенному общению. Открытость и откровенность Татарина ее очаровала и, восхищаясь его мужеством, она погладила его по голове. Он поднял на нее свои грустные темные глаза, продолжил:
- Жизнь воина- кочевника связана с набегами, походами и войнами. Моей дочке исполнилось полтора года, а Перс предложил поход на Самарканд. Нас не было около шести месяцев, а когда мы вернулись с богатой добычей из похода, наши дети уже бегали своими маленькими ножками по выжженной солнцем земле. Моя Гузель уже начала произносить свои первые слова. Того, что мы привезли из этого похода, хватило бы нам на два-три года безбедного существования, но мой господин снова начал разрабатывать новый маршрут похода на Бухару. Во время всего пути он был чем-то опечален, но мне не говорил ни слова. Наш поход продлился почти восемь месяцев. И снова успех и удача сопутствовали воинам. Мы привезли домой много золота и серебра, пригнали табун лошадей и два стада овец. На крыльях любви возвращался я из этого похода, вез жене в подарок красивое колье с сапфирами, а дочке - золотую цепочку с янтарной подвеской. Когда я доехал до своего дома, то обнаружил, что окна и двери его заколочены. Жена и дочь умерли от неизвестной мне болезни и уже три месяца, как их тела преданы земле. Мир перевернулся тогда для меня, я не мог поверить, что смерть своими костлявыми ледяными руками забрала у меня сразу все: и жену, и дочку, и любовь, и счастье. Мое тело сводили судорожные рыдания, когда я в доме увидел платье моей Марии и игрушки Гузель. Я не хотел в этот момент жить, я молился своим богам, но они меня не слышали. Тогда я уехал в Московско-Владимирское великое княжество, зашел в христианский храм и бросился на колени перед распятием. Ваш Бог тоже не дал мне ответа, почему смерть забрала моих любимых. София стиснула зубы, сквозь которые она с трудом цедила слова:
- Прости меня, Идрис. Я не знала, что с тобой произошла такая трагедия.
Он запрокинул голову назад и закрыл глаза, тишина ночи, казалось, была наполнена цветочным ароматом. Королева погладила его волнистые волосы, тонкие пальцы ласково перебирали длинные пряди, и она механически начала на указательный палец накручивать его локоны. Татарин улыбнулся, чувствуя волнение и напряжение молодой женщины. Она вздохнула с сочувствием и попросила:
- Расскажи мне все, что ты знаешь о моем любимом Персе.
Он посмотрел в небо, первые отблески зари уже розовыми оттенками окрасили его. Утренняя прохлада легким туманом окутала полянку. Лицо Королевы, обрамленное золотистыми локонами, как-то необычно похорошело, во взгляде беззащитных зеленых глаз затаилась что-то печальное и даже трагическое, губы дрожали от внезапной тревоги, охватившей ее сердце.
- Почему он расстался со своей русской женой? - с нетерпением и требовательностью в голосе спросила молодая женщина.
Она знала, что любопытство - это один из смертельных грехов человечества, но не смогла себя сдержать и умоляюще посмотрела в карие глаза своего собеседника. Татарин встал, прошел вдоль дерева, всматриваясь в утреннее небо, расцвеченное бледно-бордовыми, ярко-розовыми и белыми разводами. Птицы начали щебетать на все лады, проснувшиеся кузнечики, застрекотали в траве. Мучительное напряжение сквозило в резких движениях Татарина и в сосредоточенности его хитрых глаз.
-Я не люблю рассказывать о подробностях чужой жизни, тем более того человека, который позволил мне быть его слугой, братом и другом! - грустно произнес он.
Было видно, что воспоминания для него мучительны и приносили только страдания. Татарин, помолчав несколько минут, махнул рукой. Королева повел