– Ладно, вставайте, – проворчал Коннор и протянул руку, чтобы вытащить из сугроба незадачливую лыжницу. – Бог знает, где ваша вторая лыжа.
– Я на ней въехала в… ха-ха-ха… – Кэт снова принялась хихикать, а Коннор, вздохнув, с помощью своего шеста взрыхлил снег и, наконец, обнаружил пропавшую лыжу. Он отряхнул Кэт от снега, помог снова надеть лыжи и через пять минут они опять тронулись в путь.
Коннор поражался стойкости этой девушки. Его жена однажды полчаса плакала из-за занозы в пальце, а Кэтлин Фицджеральд могла еще и смеяться после такого падения, получив, Коннор знал это по собственному опыту, весьма ощутимые синяки и ушибы. Он вспомнил, как сам впервые встал на снегоходы: через пару часов ноги словно налились свинцом и утратили всякую чувствительность. А ведь Коннор не какая-нибудь слабая женщина.
Ноги у Кэт болели. Руки ломило. Спина ныла от напряжения. От каждого вздоха чувствовалась боль в ребрах, стиснутых жестким корсетом, который пришлось надеть, чтобы натянуть платье. Легкие обжигал холодный воздух, но Кэт не спускала глаз с Коннора, стараясь, чтобы лыжи шли ровно, и твердила про себя молитвы. Неужели они так и будут скользить на лыжах всю ночь до скончания века? «Ну, конечно же, нет, – успокоила себя Кэт. Наступит утро, и они продолжат путь при свете дня. – Пресвятая Дева Мария…»
Кэт заметила, что склоны стали менее крутыми, а скорость уже не была такой устрашающей, но в тот момент это не имело для нее значения. Кэт смотрела лишь на внушающую уверенность спину Коннора Маклода. «Что у него в заплечном мешке? – размышляла девушка и представила себе горячий кофе или овсяную кашу, теплую, сдобренную сливками и сахаром, или же ирландское жаркое, которое готовила мама для бедных, худющих чикагских работниц, обедавших по воскресениям в ее доме. – Пресвятая Дева Мария, смилуйся над нами…»
Кэт очнулась от своих мыслей, неожиданно уткнувшись носом прямо в грудь Коннора.
– Разве вы не слышали, как я крикнул вам остановиться? – спросил он, поддерживая Кэт за талию. – Поверните голову и посмотрите вниз. – Девушка неохотно оторвалась от его плеча, надеясь, что Коннор не отпустит ее.
– Посмотрите, – повторил он, – это Брекенридж.
– Брекенридж? – Кэт бросила взгляд на Голубую долину, моментально забыв о боли и смертельной усталости. Городок оказался небольшим – всего лишь несколько десятков крыш, покрытых снегом, – но обещал кров, отдых и тепло. Кэтлин не могла дождаться, когда же окажется там.
– Мы будем на месте через час, если вы постараетесь не засыпать на ходу.
Кэт подняла глаза, собираясь возмущенно возразить, что она вовсе не спала, и увидела, как Коннор улыбается ей. И какой же милой и приятной была эта улыбка. Сбитая с толку, Кэт улыбнулась в ответ.
– Мне следовало бы и самому сообразить, что сестра Шона не стала бы хныкать и жаловаться, – заметил Коннор, помогая Кэт снова надеть лыжи. – Как вы считаете, хватит вас еще на полчаса?
– Конечно, – сказала Кэт, вовсе не будучи в этом уверенной. Скоро она убедилась, что последний отрезок пути оказался самым трудным. Снег налипал на полозья, и Кэт едва передвигалась, если не встречалось склонов, с которых можно было бы соскользнуть вниз. Она слишком устала, но решила помалкивать, не желая, чтобы Коннор пересмотрел свое теплое, одобрительное отношение к ней.
– Это Линкольн-авеню, – сообщил Коннор, когда они добрались до города. – Постарайтесь не натыкаться на людей и сани.
– Что? – пробормотала Кэт, но Коннор уже обогнал ее на несколько ярдов и не расслышал вопроса. Кэт оглядела пустынную улицу. Судя по всему, было ранее утро. Горы скрылись за облаками. Девушка устало попыталась сбить снег с полозьев, что оказалось довольно непростым делом, так как она едва держала в руках шест.
– Кэтлин!
Тревога, прозвучавшая в голосе Коннора, заставила ее прервать эти мучительные попытки. Кэт подняла голову и увидела, что вот-вот наедет на дом – небольшое бревенчатое строение на катках. Кэт захлопала глазами. Неожиданно рядом оказался Коннор и протянул ей руку. Кэт бросилась к нему, и оба они свалились в сугроб.
– Вам что, некуда было упасть, кроме как на меня? – проворчал Коннор.
– Вы сами меня толкнули, – огрызнулась Кэт.
– Только для того, чтобы вы не наехали на дом.
– А зачем он стоит здесь, посреди улицы? Коннор взглянул на дом и предположил:
– Думаю, они его передвигают.
– Среди зимы? И почему они оставили его здесь? Коннор пожал плечами и встал на ноги.
– В Дилоне однажды перевезли целый город. Ведь гораздо легче перевезти дом, чем строить новый, но и на это требуется время.
Кэт изумленно покачала головой и позволила Коннору помочь ей подняться.
– Теперь пойдем пешком, – сказал молодой человек, взваливая на плечи обе пары снегоходов.
– Далеко еще? – поинтересовалась Кэт. Голос ее дрогнул от волнения.
– Обогнем этот дом и пройдем пару кварталов, – любезно сообщил Коннор, обнимая девушку за плечи. – Ну, не сдавайтесь же, соберитесь с силами. Через несколько минут вы увидите своего брата.
Шон. Кэт почти забыла о причине, по которой ей пришлось пройти сквозь такие испытания. Она послушно плелась рядом с Коннором, время от времени проваливаясь по колено в снег и собирая последние силы, чтобы продвигаться вперед. И вот, наконец, они стоят на крыльце небольшого каркасного дома. Коннор постучал кулаком в дверь. Через пару минут на пороге появился ее брат Шон, в пижаме, с наброшенным на плечи одеялом. Спутанные черные волосы, как всегда, лезли в глаза. Он выглядел таким худым и жалким, что у Кэт сжалось сердце. И кашлял он так же надрывно, как в последний год перед отъездом из Чикаго.
– У меня для тебя сюрприз, приятель, – сказал Коннор, отступая в сторону. Шон вскрикнул, потом заключил Кэт в объятия.
– Матерь Божья! – изумлялся он. – Я ведь говорил тебе, чтобы подождала до весны, сестренка.
– Ну, если мой приезд нежелателен, я могу уехать и обратно. Как вы считаете, мистер Маклод, сможем мы снова взобраться на перевал? – спросила Кэт.
– Это исключено, – решительно заявил Коннор. – Тебе от нее не отделаться, дружище.
Пока двое мужчин приветствовали друг друга, Кэт заметила за спиной брата женщину. Господи! Да это же, наверное, его жена Ингрид. Шон женился на настоящей амазонке. Кэт едва доставала головой до плеча золовки, когда женщины обнялись после церемонии знакомства.
– Разве я не говорил тебе, что она красавица? – спросил Шон.
– Да, – в один голос ответили Коннор и Кэт. Кэт подумала, что брат имел в виду Ингрид. Коннор, очевидно, думал при этом о Кэт. Девушка удивленно взглянула на своего попутчика. Он считает ее красивой? Хотя, что он мог сказать Шону? «Твоя сестра уродлива, как смертный грех, да к тому же и дурочка?» Да и какое ей дело до того, что о ней думает Коннор? Следовало бы просто поблагодарить его за помощь, но Кэт запоздала с выражениями благодарности. Коннор уже уходил.
– Ты не рассказал, как получилось, что ты ехал вместе с Кэт, – крикнул ему вслед Шон. – И почему вы добирались на снегоходах?
– Кэт сама тебе расскажет, – отозвался Коннор. – Но не верь, если она заявит, что это была моя идея.
– Ну, входи, сестренка, – пригласил Шон, – и расскажи нам, что за каверзы ты устроила бедному Коннору?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – возмутилась Кэт.
– Прекрасно понимаешь. Мы оба знаем, что ты могла бы уговорить епископа Чикагского стать методистом.
– Шон Фицпатрик, мне такое и в голову не пришло бы!
ГЛАВА 3
На третий день после приезда в Брекенридж Кэт снова обдумывала озадачивший ее разговор с братом, который заявил, что Коннор Маклод восхищается ею.
– Восхищается? – воскликнула Кэт. – Он назвал меня простушкой!
– Ну, Кэт, он испугался, что грабители убьют тебя. Нельзя же осуждать его за то, что он вышел из себя.
– Неужели? – Тогда Кэт показалось, будто Коннор испугался за самого себя, как бы его не убили из-за ее поступка. – Ты случайно не сватовством занимаешься? – подозрительно взглянула она на брата.