-Говорят, ходы есть подземные под городом. По ним орки в город идут. Ох, беда…
Торин вздрогнул и так стиснул зубы, что во рту появился привкус крови. Он вдруг вспомнил маленькую фигурку, с трудом ковылявшую в толпе. Сердце оборвалось куда-то тяжелым как наковальня ледяным комком ужаса. Снова! Снова орки уведут её и он ничего не сможет поделать!
Проехать на коне через толпу не представлялось возможным, потому Торин спрыгнул со спины пони и сунул поводья пробегавшему мимо мальчишке.
-Отведи его на подворье Двалина и скажи, что я велел. Получишь награду от моего племянника.
Найти её! Только что прошла! Найти её прежде, чем… Махал, владыка, помоги!!! Йованна, матушка, смилуйся над бедной девочкой!
Он бежал сквозь толпу, задыхаясь, давясь собственным звериным воем. Как давился, выл тогда, в той проклятой битве… Она бросилась защищать его не смотря ни на что, несмотря на то мерзкое, отвратительное письмо, и на тот клятый ларец с монетами, что он послал её родителям. Она бросилась спасать его тогда… и орки забрали её. Если бы не она, Азог убил бы его…
Он рванулся вперед и обхватил худенькое, дрожащее от слабости тело. Сорвал капюшон, жадно всматриваясь в изможденное личико.
-Варта…-выдохнул и впился губами в её задрожавший нежный рот. Он целовал и целовал её как в ту единственную ночь… он чувствовал её маленькие нежные ручки, гладившие его лицо, волосы, и целовал, целовал, целовал её, прижимая к груди. А она млела, чуть дыша и выгибаясь, почти теряя сознание, такими бурными, как ураган были его ласки.
Он поднял её на руки, словно ребенка, с блаженством ощутив, как она доверчиво уткнулась в его шею. Маленькая Варта… его маленькая девочка… больше он не отдаст её никому. Никогда…
Ноги сами несли его к старой кузне.
====== Часть 20 ======
Двалин здорово саданулся головой о торчащий из стены обломок железной арматуры, ушиб колени и едва не раздавил Кили, рухнув на него и загораживая от вороха обломков. Боль, впрочем, оказала ему неплохую услугу, подстегнув и не дав отключиться. Но какое-то время он лежал, чувствуя под собой слабо ворохающееся тело племянника и стекающие по ободранному скальпу струйки крови. К счастью, череп у него был куда как крепче камней и железяк.
-Не дергайся, парень… ноги… сейчас, выгребу ноги и тебя вытащу.
Пришлось повозиться, но добротные тяжелые сапоги из шкуры горного медведя, прошитые металлом, сдержали напор камней и земли и ноги, хотя и покрытые синяками и болевшие нещадно, оказались целы.
-Поздно, – Двалин прислушался к далеким воплям и содроганию тоннеля. Их снова обдало ворохом земли и мелких камешков. Кили устало прижался пылающим лицом к мокрым холодным камням, которыми обычно крепили стены. Замурованы! Лишь мысль о том, что он замурован с Двалином давала какую-то надежду. Если выход есть, то Двалин его найдет.
-Дай мне! Нагнись, я так не вижу!
Он зашипел, увидев широкую полосу ободранного скальпа и глубокую царапину на белой кости. Но быстро отер края раны и, вытащив из поясной сумки маленький черный брикет, откусил от него и, пожевав, сплюнул на ладонь. Двалин хмыкнул.
-А ты запасливый!
-Нет, я бы знал, – Двалин задумчиво пошевелил губами, видимо, что-то прикидывая в уме. –Наш единственный шанс выбраться, идти по вон тому тоннелю. Надеюсь, его не завалило. Он ведет к старой шахте, уходящей в глубину, но шахта эта идет по ходу старой золотоносной жилы, берущей начало в Горах. О ней не было сказано даже в старом плане этих штолен. Но мы с Торином спускались однажды в неё, правда, лишь до половины, но она сквозная, это точно. Там, кстати, все ещё очень прилично золота, жила не оскудела.
Кили вздохнул, заметив, как полыхнули глаза родича. Сам он подобной жажды к драгоценностям не разделял, предпочитая им удовольствия иного характера. Но золото и впрямь не помешало бы.
Кили выдернул из завала несколько кусков деревянных перекрытий.
-Шарики будет нелишне экономить, – сказал он, связывая деревяшки в пучок и засовывая в специальную закладку на сумке. –Используем их только в самой шахте, там с факелами вряд ли проберешься.
-Неплохо, парень, – Двалин с улыбкой похлопал его по плечу. –А теперь хватит трепаться и пошли уже.
В кузне было темно и холодно. Бережно уложив свою хрупкую ношу на железную тахту, покрытую старыми линялыми львиными шкурами, Торин с одного удара запалил пламя в горне и быстро его раздул. По холодному помещению поплыли волны огненного жара.
Фал, словно в каком-то безумном сне ощущала древнюю магию огня, вливающуюся в её измученное тело. Она не сразу поняла, в чем дело и от чего именно здесь получилось впитывать жизнь и силу пламени, и лишь потом до ускользающего рассудка достучалось странное воспоминание об одной из древних легенд, о благословении гномьего огня. Ей запомнилась та легенда, странное и полное светлой любви повествование о том, как великий Ауле-Махал создал первый горн и освятил его, и так же передал искру священного пламени тем словам, которыми гномы обычно освящали свои горны. Благословение пламени, позволявшее им творить невероятную красоту. Благословение Ауле любому горну, что был сделан гномом.
Тепло и огонь наполняли блаженством замерзшее тело. Фал буквально всасывала в себя это благое пламя, чувствуя, как невероятными темпами восстанавливается её тело. И когда Торин, выскользнув из одежды, лег рядом, она прижалась к нему, благодаря Владыку Ауле за то, что здесь и сейчас он с ней.
Фал вздрогнула. Лишь сейчас до неё дошел смысл его слов. Он держал её в объятиях, но ласкал лишь её тело. Другая царила в его душе, другая владела его сердцем. Но его губы, его нежный шепот лишали сил, в его руках она чувствовала себя мягче воска.
-Прости меня, Варта, – застонал он, и в этом стоне было столько боли и отчаяния, что Фал едва не разрыдалась. –Прости меня…прости…
Он покрывал её поцелуями и терся о неё, словно большой мощный зверь, оставляя укусы и засосы на белоснежной коже, царапая бородой и вжимая в жесткое ложе. Фал обняла его, гладя по рассыпанным волосам, готовая на все, что угодно, лишь бы освободить его от той боли, что полыхала в нем.
Он накинулся на неё словно изголодавшийся зверь, подмяв под себя и с такой силой вонзившись в неё, что девушка не смогла сдержать болезненного стона. Но он вгрызся поцелуем в её губы, перехватив и поглотив этот стон. Пламя в горне полыхнуло так ярко и сильно, что лизнуло железный потолок. Фал задыхалась, подхваченная этим ураганом, извиваясь под большим телом короля, вонзая коготки в его спину, оплетая ножками его бедра, отдавая ему всю себя без остатка. Теперь она поняла, что значит любить, что значит быть с тем, кто царит в твоем сердце. Пусть даже этот кто-то не любит. Последняя мысль была такой горькой, что девушка разрыдалась.
И, словно решив добить её, злой Рок устами Торина снова принялся повторять имя той, другой.