Он вздрогнул, глядя, как растворяется в воздухе женская фигурка. Повеяло ароматом мёда и молока. Торин подошел к Варте, до боли, до слез прекрасной Варте, стоявшей так же молча. Юные нежные черты, нежнейший пушок, тронувший нижнюю челюсть- одно из немногого, что могло помочь отличить её от её дочери.
Он коснулся поочередно сначала правой её руки, потом левой.
Он поднялся, глядя в спокойное, без кровинки, лицо былой возлюбленной.
Она подняла голову, глядя на него грустными глазами.
Он вздрогнул, когда маленькая ручка коснулась его лица. В следующий миг никого уже не было на лугу кроме него и последней фигурки. Фал сидела в траве, уронив голову на грудь, ветер едва шевелил её пышные рыжие кудри. Торин смотрел на её поникшую фигурку. Что он мог сказать?
-Ты пришла в мой дом как наложница моих племянников, – тихо произнес он, наконец собравшись с силами. –Ты разрушила мир, что царил меж нами. Ты отдавалась всякому, кто желал тебя. Ты была жалкой и омерзительной в своей покорности судьбе… Я не мог понять, почему меня так тянет к тебе. Твое лицо казалось мне дикой насмешкой над красотой и чистотой другой женщины…
Он покачал головой, чувствуя, как кипит в груди, рождается ураган. Ему больше всего на свете хотелось сейчас броситься в бой, с любым противником, с кем угодно! Потому что любая самая страшная битва, даже пытки и смерть были лучше того, что предстояло ему сейчас.
Он покачал головой, словно удивляясь самому себе, что говорит это.
-В тот миг я понял, что ты куда сильнее меня. Потому что твоя слабость была чем-то наносным. Но внутри был стержень из крепчайшего и чистейшего алмаза. Да, я стыдился тебя, стыдился покорной жалкой шлюхи, червем вползшей в мой дом. А теперь я не знаю, как мне просить тебя о прощении. Потому что несмотря ни на что ты самая смелая, самая отважная и сильная женщина, какую доводилось мне встречать.
Он положил руки ей на плечи, коснувшись лбом её лба, замерев так на мгновение.
-Останься со мной, Фал… я прошу…
Он вздрогнул, поняв, что лежит на застланной сукном скамье у алтаря. Что-то давило его правую руку. Чуть повернув голову, он вздрогнул, чувствуя, как сжимается сердце.
-Фал…
Она продолжала лежать неподвижно, не реагируя на его слова. Он коснулся её губ, дыхание едва теплилось. Сев на скамье, он бережно поднял девушку на руки.
-Дядя!
-Торин!
Ори и Фили дружно шагнули к нему, глядя с радостью и надеждой.
-Нужно тепло, – резко, отрывисто произнес Торин, укутывая легонькое девичье тело в серебристую ткань. –Она ледяная вся.
-Матушка Йаванна, спаси её, пожалуйста, – голос его задрожал. –Спаси её…
Он расплакался как ребенок, упав на колени и закрыв лицо руками. Волос его коснулся ветерок, а в ноздри ударил аромат свежих трав. Глянув же на алтарь, он с радостью увидел, что ожерелья на нем уже нет…
====== Часть 26 ======
Кили не мог бы сосчитать, сколько времени они брели. Один из шариков был использован полностью, другой уже начал тускнеть. Как всякий гном, Кили мог подолгу оставаться на ногах и был достаточно вынослив, чтобы не спать несколько суток, не говоря уже о Двалине, который был одним из самых сильных и крепких мужиков, которых Кили доводилось знать. Они поели на ходу, уничтожив половину сороконожьего мяса и запив это дело глотком вина, что оставалось ещё во фляге Двалина.
-Чувствую тепло, – заметил старший гном, когда они пересекли крупную пещеру, по дну которой струился маленький ручеек. Обнюхав воду, он наполнил фляжку и выпрямился, глядя на Кили, который сидел, переводя дыхание.
-…да, с тех пор, – молодой гном вцепился в собственные волосы. –Двалин, я сам себя боюсь. Та тварь в штольнях мне показала… кое-что…
Двалин чуть приподнял бровь, выражая вопрос.
-Что-то, что мне не понравилось… более того, показалось мерзким… и в то же время я не могу перестать думать об этом, – Кили сжал кулаки. –Двалин, я не знаю, что делать. Оно все время возвращается… в памяти. Так отчетливо и ярко…
-Что возвращается?
Кили посмотрел на него больными глазами.
-Я знаю, ты сейчас меня убьешь, но я не могу молчать больше… Я видел тебя… ты…мы…
Он ощутил, как глаза жгут злые горячие слезы и губы прыгают. А потом сильная ладонь легла на его щеку, поворачивая лицом к лицу с Двалином. И в глазах всегда спокойного и сурового воина юноша увидел странное сочувствие и теплоту.
-Вон оно что, парень, – голос Двалина был спокоен и мягок. –Не вижу беды в этом. Каждый выбирает свой путь. В том числе и с кем ему делить полнолуния. Ты ведь не забыл, что сейчас полнолуние, мальчик?
-Что…-Кили вздрогнул, вскинув голову, словно мог сквозь толщу скальной породы увидеть полную серебряную луну, повисшую над горой серебряным блюдом. Двалин освободился от сумки и положил оружие на ровный участок пола. Затем расстелил свою безрукавку рядом.
-Предлагаю свою помощь и с радостью приму твою, – просто сказал он, кивая на импровизированное ложе. Кили молча кивнул. Странно, но словно слова родича проделали дыру в том коконе дикой напряженности, что окутывал его с момента встречи с пещерной тварью, показавшей ему самые темные и потаенные страхи и желания. Сердце его билось так сильно, что готово было выскочить из груди, даже в висках заныло от напряжения.
-Двалин… я рад, что ты со мной, – тихо сказал он, сев на край ложа и расстегивая свой плащ.
Двалин коснулся его лица грубыми закорузлыми пальцами и Кили взял его ручищу в свои, рассматривая каждую черточку, каждый след от ожога. Большие и сильные руки воина.
-Знаешь, я помню, как эти руки подкидывали меня к самым сводам пещер, – тихо сказал он. –И дух захватывало от восторга. Я всегда любил Торина, но теперь понимаю, что тебя любил не меньше. Ты всегда был рядом, Двалин. Когда мне было одиноко или страшно, ты был со мной. Помнишь, когда Фили свалила глубинная лихоманка… Меня не пускали к нему и ты сидел со мной, держал меня на коленях и тихо напевал, пока я не уснул… Наверное, с тех пор я и мечтал о том, чтобы снова уснуть в твоих объятиях…