— Я не расспрашивала, Фрэнни сама стала рассказывать, — сухо произнесла Санни.
— Понятно. Что еще рассказала тебе Фрэнни?
— Что с женщинами ты ведешь себя как последний негодяй.
Вопреки ожиданиям Санни он не только не обиделся, но даже рассмеялся.
— Вряд ли Фрэнни могла сказать такое обо мне. На нее это не похоже.
— Правильно. Я сама сделала такой вывод.
— Значит, вы с Фрэнни обсуждали мои любовные похождения?
— Я бы не стала называть их любовными.
— Да?
— Спать с женщиной еще не значит любить ее.
— А что же ты считаешь настоящей любовью? Отказ от жениха прямо у церковного алтаря?
Это было равносильно пощечине. На несколько секунд Санни окаменела и только молча глядела на него широко распахнутыми глазами. Потом, гордо выпрямившись, она резко повернулась и вышла из кухни.
— Санни! Постой!
Она и не думала останавливаться. Одним прыжком он преградил ей дорогу.
— Извини, я был непростительно груб…
— Прочь с моей дороги!
— Извини, я действительно жалею, что сказал это… Ты совершенно права. Порой я веду себя как последний негодяй. Это во мне говорит мое прошлое…
— Значит, ты согласен, что ведешь себя как негодяй?
— Нет, я признаю, что был негодяем, — поспешно проговорил он, делая ударение на слове «был». — Грубиян, бесчувственный болван… За те несколько лет, что я живу в Латам-Грине, я сильно изменился, но бывают неожиданные срывы. — Он нежно обнял Санни за плечи. — Я не хотел тебя обидеть… так получилось… я сам не знаю, как у меня вырвалось…
— Вы не обязаны оправдываться передо мной, мистер Бьюмонт. Я вовсе не принадлежу к числу тех дам, которые без ума от вас.
Он криво ухмыльнулся.
— Вижу, Фрэнни много чего успела тебе рассказать. Ловко у нее это получается…
— Ну, у вас язык тоже неплохо подвешен, легко отпирает двери женских спален. Его взгляд сразу как-то посерьезнел.
— Санни, я ведь не монах, и мне недостаточно холодного профессионализма проститутки. Да, у меня было несколько любовных связей в этом городе, но я всегда был честен и никому не давал обещаний, которые заведомо не собирался выполнять.
Санни опустила голову. Да, то же самое говорила ей и Фрэнни. Он всегда честно предупреждал женщину о том, что не питает к ней серьезных чувств. Глядя на его мускулистую, покрытую вьющимися пушистыми волосами грудь, Санни отлично понимала, почему женщины не отвергали этих жестоких условий и с радостью обрекали себя на мучительную моральную казнь.
Ласково коснувшись пальцем ее подбородка, Тай чуть приподнял голову Санни.
— И до сих пор я не нарушал этого правила. С самого начала нашего знакомства ты знала, чего я от тебя хочу.
— Да, ты хочешь выиграть пари.
— Уложить тебя в постель.
— Это одно и то же.
— Вовсе нет, — выдохнул он. — Как бы я ни любил виски «Дикая индейка», я бы предпочел почувствовать твой вкус…
Внутри у Санни что-то сладко оборвалось.
— Я же сказала: нет, — дрогнувшим голосом проговорила она. — Неужели мой отказ не заставил тебя изменить свои намерения?
Он шагнул вперед и стоял теперь совсем вплотную к ней.
— Прикоснись ко мне, и сама узнаешь ответ на свой вопрос.
От столь откровенного предложения у Санни перехватило дыхание. Чтобы сменить тему разговора, она поспешно спросила:
— Ты любишь, когда кукуруза подсолена?
— Да, — коротко ответил он, возвращаясь вслед за ней на кухню.
Можно было позавидовать тому, как этот человек владел собой! Хотелось бы Санни так же быстро приходить в себя от сексуальных откровений…
Взяв с полки металлическую солонку заводской штамповки — довольно уродливую, с неудобной ручкой, — он ловко посолил ворох воздушной кукурузы и сбрызнул ее растопленным сливочным маслом.
Санни следила, как золотистые полупрозрачные капли растопленного масла стекали по комочкам кукурузы, думая о том, что лучше запаха свежей кукурузы и растопленного сливочного масла может быть только запах… самого Тая Бьюмонта. Едва уловимый запах его одеколона постоянно дразнил ее чувственное обоняние, вызывая самые невероятные, волнующие ассоциации.
Прежде чем отставить в сторону сковородку, он пальцем снял с ее края капельки масла и, осторожно касаясь, несколько раз провел по губам Санни, пока они не стали скользкими и блестящими.
С улицы больше не доносилось ни звука, видимо, соседи Бьюмонта разошлись по домам. Вечернее солнце заливало кухню красноватым прощальным светом. Было тепло и тихо. От Бьюмонта волнами исходил жар. Палец, которым он неторопливо и бережно водил по масленым губам Санни, был твердым и гладким.
Сердце Санни бешено колотилось, будто хотело вырваться из груди. Ей стало страшно. Тихо и почти жалобно она пролепетала:
— Тай…
— М-м-м?
Его приоткрытые губы легонько коснулись ее рта. Поцелуй оказался настолько дразнящим и возбуждающим, что она всем телом выгнулась навстречу его нежным сильным рукам. Тай медленно ласкал языком ее губы, постанывая от наслаждения. Санни задохнулась от нахлынувшего возбуждения и приоткрыла губы, уступая его настойчивым ласкам.
Она уже почти теряла сознание от желания близости, когда он тихо прошептал, не отрывая губ от ее рта:
— Теперь ты убедилась, что я по-прежнему хочу тебя?
Прозвучавшие в ответ слабые, нечленораздельные звуки не удовлетворили его, и он повторил свой вопрос:
— Убедилась?
— Да, — простонала она, явственно чувствуя несомненное доказательство, пытавшееся вырваться на свободу из тисков его джинсов. Не желая думать о последствиях, она осторожно обхватила его бедрами и стала медленно покачиваться.
Хрипло застонав. Тай жадно прильнул к ее губам, прижимая к себе так крепко, что Санни почувствовала, как бешено колотится его сердце.
Все забылось: ее прошлое, его прошлое, — Санни запустила пальцы в его густые вьющиеся волосы и, нежно перебирая их, чувствовала, как все ее тело захлестывает горячее, страстное желание.
— Санни, Санни, о Боже… — хрипло бормотал он, покрывая жадными поцелуями ее шею. — Пора нам с тобой… пора…
В знак согласия и окончательной капитуляции она буквально растаяла в его сильных руках, и, когда Тай вдруг отстранился, она еще долго не могла прийти в себя, едва различая лицо мужчины, ставшего героем ее любовных фантазий с того самого дня, как они познакомились на вечеринке у Фрэнни.
— Пожалуй, нам действительно пора отправляться, — неожиданно ровным голосом произнес Тай. — Иначе все хорошие места будут заняты.
Глава 6
Несмотря на будний день, открытый кинотеатр был забит машинами почти до отказа. Судя по тому, как его приветствовали, когда они остановились у въезда, шериф был завсегдатаем этого кинотеатра. Приподнявшись на сиденье. Тай полез в задний карман узких джинсов за билетами, а Санни в это время невольно подумала о тех, с кем он сюда, возможно, приезжал.
Всю дорогу до кинотеатра Санни хранила гробовое молчание, почти по-детски надув губы и мысленно браня себя за то, что в очередной раз стала жертвой его бесстыдной сексуальной провокации. Стоило ему обнять ее, как она забывала обо всем на свете и ее не слушались ни тело, ни разум. Здравый смысл внезапно изменял Санни, она становилась послушной игрушкой в руках коварного кукловода.
Где же ее твердость характера? Где трезвый взгляд на жизнь? Ведь у нее уже была возможность на собственном опыте убедиться в том, что у мужчин не бывает совести, что им никогда нельзя верить. Так почему же она поддавалась на провокации Тая, хотя каждый раз это заканчивалось болезненным разочарованием ?
Впрочем, похоже, все горожане любили и уважали своего шерифа. Пока он медленно вел свою машину по свободным проходам, отовсюду раздавались приветственные автомобильные гудки и возгласы водителей. Тай откликался на каждое приветствие, называя людей по именам.
— Похоже, все удобные места уже заняты, — язвительно произнесла Санни, теряя терпение от того, что Тай несколько раз проезжал по одному и тому же проходу.