– Да, пожалуйста. Бабуля всегда ценила свою независимость. – Сдавшись, Джоанна потянулась за шоколадным печеньем.
– И вот к чему это ее привело, – фыркнула Мюриэль, снова наполняя чашку Джоанны. – Что ж, с тех пор я заглядывала проведать ее каждый день. Обычно она лежала в постели, обложившись подушками, и писала письма, которые я потом относила на почту. Иногда дремала. У меня вошло в привычку приносить ей чашку чая или миску с супом и кусочек тоста, но, признаюсь, я там не задерживалась. Меня тошнило от запаха. Наступило Рождество, и я уехала в Саутенд навестить дочь, но через пару дней вернулась. И нашла открытку на столе в коридоре. Я взяла ее с собой и дома открыла.
– Она была от бабушки? – Джоанна подалась вперед.
– Да. Очень красивая рождественская открытка, довольно дорогая, из тех, что покупают поштучно, а не в упаковке. Внутри она написала чернилами, в немного старомодном стиле: «Мюриэль, благодарю за вашу дружбу. Я всегда буду ею дорожить. Роза». – Женщина утерла слезу. – Из-за той открытки я даже расплакалась. Ваша бабушка, похоже, была настоящая леди, к тому же с отличным образованием. И видеть, до чего она докатилась… – Мюриэль покачала головой. – И я пошла к ней. Поблагодарила за открытку и уговорила зайти ко мне, погреться у камина и выпить чаю с пирогом.
– Спасибо за вашу доброту к ней.
– Да было бы за что. Мне это ничего не стоило. Честно говоря, мы мило поболтали. Я снова спросила ее о семье, поинтересовалась, были ли у нее дети. Она смертельно побледнела, покачала головой и сменила тему, а я не стала давить. За Рождество она заметно сдала, от нее остались только кожа да кости. И жуткий кашель усилился. Потом, сразу после праздника, заболела моя сестра в Эппинге и попросила приехать на недельку, чтобы поухаживать за ней. Само собой, я поехала и вернулась всего за пару дней до смерти бед– няжки.
– И тогда она попросила вас отправить письмо?
– Да. Я зашла ее проведать вечером после возвращения. Она была в ужасном состоянии, дрожала и дергалась, как кошка на раскаленной жестяной крыше. А ее глаза… она так смотрела… не знаю. – Мюриэль поежилась. – Как бы там ни было, она отдала мне письмо и умоляла срочно отправить. Конечно, я пообещала. Затем она схватила меня за руку и сжала ее очень крепко, а потом протянула мне маленькую коробочку и попросила ее открыть. Внутри лежал красивый золотой медальон. Не в моем стиле, слишком изысканный, на мой взгляд, но явно изготовленный мастерски, из чистого золота. Само собой, я сразу же сказала, что не могу принять такой дорогой подарок. Но она настаивала, чтобы я взяла медальон, и очень расстроилась, когда я попыталась его вернуть. На меня это сильно подействовало, и, придя домой, я решила, что на следующий день вызову к ней врача, что бы она ни говорила. Но оказалось уже слишком поздно.
– Ох, Мюриэль, если бы я только знала…
– Не вините себя. Это мне следовало немедленно отправить письмо, как она и просила. Но, если это вас хоть как-то утешит, бедняжка все равно скончалась раньше, чем вы бы его получили. Я нашла ее на следующий день в десять утра у подножия лестницы. Хотите бренди? Честно говоря, я бы немного выпила.
– Нет, спасибо, но вы пейте на здоровье.
Пока Мюриэль ходила на кухню за бренди, Джоанна размышляла над тем, что ей удалось узнать на данный момент.
– Интересно, что бабушка делала у подножия лестницы? – заметила она, когда Мюриэль вернулась в гостиную. – Такая хрупкая старушка вряд ли смогла бы подняться по ступенькам в одиночку.
– Так я и сказала фельдшеру скорой помощи, – проговорила Мюриэль. – Он пришел к выводу, что несчастная сломала шею, а большие синяки на голове, руках и ногах подсказали, что она слетела вниз по ступенькам. Ну, я ему объяснила, что Роза ни за что не смогла бы подняться по лестнице одна. К тому же, – Мюриэль пожала плечами, – зачем ей идти наверх? Там было пусто. – Она слегка покраснела. – Я как-то раз поднималась туда, просто ради любопытства.
– В самом деле, очень странно, – нахмурилась Джоанна.
– Вот-вот! Естественно, пришлось вызвать полицию. Они ввалились ко мне всей толпой и начали задавать кучу вопросов. Ну, кто она, сколько здесь жила и все такое. Я так сильно расстроилась, что, когда увезли ее тело, собрала чемодан и уехала на несколько дней к дочери… – Мюриэль отпила немного бренди. – Я всего лишь пыталась помочь по мере сил.