— Ладно, не принимай близко к сердцу! — Курица восхитительно хрустела на зубах, и Дженнифер говорила с набитым ртом. — Ты, должно быть, сделал на этом кучу денег?
— Ты же знаешь, я работаю не из-за денег. Хотя ничего не имею против них.
— Значит, чтобы спасти мир? — Она улыбнулась. — Судя по тому, что я слышала о твоих книгах, тебе кое-что удалось.
Он покачал головой.
— Я не уверен, что эти книги действительно хоть что-нибудь изменили. Они только пролили свет на кое-какие мировые события и, надеюсь, показали, что для каждого человека лучше всего — не становиться политиком. Это очень непривлекательное занятие. Слишком много компромиссов.
Кажется, настало время затронуть деликатную тему.
— И что же ты теперь задумал?
— Я хочу расстаться с чисто политической тематикой, — чуть поколебавшись, произнес Ричард. — Чем больше я узнаю, тем больше убеждаюсь, что политики — это гигантская корпорация и что миром правит корпоративное мышление.
— Но ты же не собираешься обвинять большой бизнес во всех грехах, от Вьетнама до Уотергейта, не правда ли? — Дженнифер не привыкла воевать с мужем на его территории, но на эту тему готова была поспорить. — Конечно, транснациональные корпорации заслуживают свою долю критики за нарушение экологии, но большинство компаний делает многое в области медицины и благотворительности. Кроме того, они ведь дают миллионам людей работу!
— Да, я знаю. — Он рассеянно помахал вилкой. — Что бы мне хотелось — рассмотреть общество как микрокосм и показать как положительные, так и отрицательные следствия прогресса.
— Звучит амбициозно... Какое общество?
Он вздрогнул, словно проснувшись. О-хо-хо, подумала Дженнифер. Он понял, куда я клоню.
— Я еще не решил. — Ричард явно тянул время.
— Пожалуйста, продолжай! — попросила она. — Разве я не имею права знать о твоих планах на будущее? Они меня ведь тоже касаются. Или нет?
— Ммм... — Он задумчиво жевал капустный салат. — Знаешь, я бы съел шоколадное пирожное.
— Пирожное?
— Да, там в буфете есть несколько штук... Они выглядят так аппетитно, но я было решил, что уже не захочу их.
— Ускользаешь от темы?
— Послушай, Дженнифер, — миролюбиво сказал Ричард. — Мое творчество — не для обсуждения и не для голосования. Что будет, то и будет. Придет время — разберемся. А теперь... не перейти ли нам в гостиную?
Отчасти Дженнифер его понимала. Ричард всегда чувствовал себя как бы на острие ножа: вряд ли можно было ожидать, что он покорно вернется в тихое лоно семьи.
И все же ее задевало, что он не пускал ее в свой внутренний мир, в точности так же, как это было в Бостоне.
Что он сказал? «Придет время — разберемся»? Что ж, так или иначе они разберутся, успокоила она себя, с наслаждением уплетая шоколадные пирожные.
В одиннадцать часов следующего утра пришла грандиозная новость. Газета «Взгляд изнутри» предложила Монти Алабаме пятьдесят тысяч долларов отступных и опровержение в обмен на отзыв иска.
Деньги ерундовые, учитывая, что он вчинил им иск на десять миллионов, но дело было, разумеется, не в сумме, размышляла Дженнифер.
Она слышала обрывки разговоров, доносившихся из кабинетов мистера Бойтано и мистера Грейсона. Они, конечно, собирались настаивать, чтобы газета оплатила судебные издержки. И чтобы опровержение было дано на первой странице крупным шрифтом.
Около полудня в кабинет заглянул Кетч.
— Пойдемте завтракать? — предложил он.
Дженнифер чуть не свалилась со стула. Мир перевернулся?
— Пойдем! — спокойно ответила она.
Они пошли в столовую, обшитую деревянными панелями с позолотой. Дженнифер выбрала себе суп и салат, Кетч заказал макароны с сыром.
— Я слышал, они хотят сегодня после полудня обсудить вопрос о партнерстве, — сказал он.
Дженнифер кивнула.
— Вы об этом что-нибудь знаете? — настаивал он.
Она улыбнулась.
— Я теперь считаюсь одним из ваших информаторов? А что я за это получу?
— Ах, будет вам! — Кетч сунул салфетку за ворот рубашки, подобно детскому нагрудничку. Это сделало его похожим на малыша-переростка. — Вам же не нужна эта работа! Ричард Эллис, должно быть, уже мультимиллионер.
— Я у него налоговую декларацию не запрашивала, — отрезала Дженнифер.
— Почему бы вам просто не порадоваться жизни? — В промежутках между словами Кетч энергично жевал хлеб с маслом. — Если бы я мог себе позволить, ни минуты не участвовал бы в этих крысиных гонках!