Вэл привычно заставил себя сосредоточиться, заблокировав все другие ощущения, кроме ощущения соприкосновения с рукой Рэйфа. Потом он мысленно растворил свое собственное тело, расплавил мышцы, кости, заставил раствориться собственные вены, чтобы перелить свои силы в тело умирающего.
…И ничего не произошло.
Кейт открыла глаза и почувствовала, как первые капли дождя упали ей на щеку. Костер грозился вот-вот потухнуть, а упрямый кусок угля в самом центре даже и не думал загораться.
Кейт не вполне была уверена, чего именно она ожидала, но определенно что-то все же должно было бы произойти. Она в отчаянии взглянула на книгу. Может, она неправильно произнесла заклинание? Или просто недостаточно убежденно?
— Миткэрил бокурум ипс, — повторила она уже громче и уверенней.
По— прежнему -ничего, Кейт тяжело вздохнула, собрала все свое мужество и, откинув назад голову, громко крикнула ветру:
— Миткэрил бокурум ипс!
На какое— то мгновение наступила зловещая тишина. А затем огонь вдруг вспыхнул с новой силой, взметнувшись в небо с яростным ревом.
Кейт вскрикнула и отшатнулась. Небо над головой взорвалось — темноту пронзил яркий зигзаг молнии и вонзился в стоячий камень, так что посыпались искры и запахло дымом, а вслед за этим раздался такой удар грома, что задрожала земля под ногами девушки.
Кейт закричала и, упав на землю ничком, натянула на голову плащ.
— О, мой бог! — Глаза Вэла едва не вылезли из орбит, когда на него вдруг нахлынули ощущения небывалой силы. Не просто боль, но сокрушающие волны агонии прокатились по нему. Впрочем, это он мог бы еще выдержать. Однако там было что-то еще, совсем иное, отвратительное, наводящее ужас.
Яростный поток невыносимых эмоций — ярости, горечи, отчаяния — неожиданно обрушился на него. Задыхаясь, Вэл попытался освободить руку, но Рэйф вцепился в нее с неимоверной силой. Как тонущий, который готов утащить на дно своего спасителя, он тянул Вэла в глубину мутного потока своего сознания — потока тьмы и ужаса.
Дыхание Вэла стало тяжелым, прерывистым, голова кружилась, красный туман застилал глаза. Он понял, что вот-вот потеряет сознание, и начал вырываться еще энергичнее, но с каждым моментом становился все слабее. Кристалл на шее раскачивался от его усилий, отбрасывая разноцветные блики. Наконец Вэл сделал последнее отчаянное усилие, и в тот же миг оглушающий удар грома прозвучал в его ушах, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Хватка Рэйфа ослабла, и Вэл откинулся назад, проваливаясь в кромешную тьму.
Дождь хлынул на землю сплошным ледяным потоком, последние язычки пламени потухли, сердито шипя. Кейт выбралась из своего укрытия в зарослях вереска, вся промокшая и дрожащая от холода, и сделала несколько шагов в сторону бывшего костра, чувствуя себя совершенно разбитой. По небу все так же мчались черные тучи, но гроза уже ушла куда-то в сторону.
Словно в оцепенении, Кейт некоторое время смотрела на то, что осталось от ее колдовства, а потом, дрожа, устремила взгляд в ночное небо. Что же она наделала? Она и сама не представляла, но ее не покидало ужасное чувство, что она только что выпустила на волю что-то темное и опасное…
Прижимая к груди промокшую книгу Просперо, Кейт спустилась с холма и отправилась домой.
Джим Спаркинс добрался до жилища Вэла, когда дождь уже кончился. Едва перешагнув порог, он вскрикнул от ужаса, увидев своего хозяина распростертым на полу прямо перед входной дверью. Джим наклонился над доктором, тряся его за плечо.
— Доктор Сентледж! Мастер Вэл! Хозяин!
Никакого ответа. На лице доктора застыло выражение такого ледяного спокойствия, что Джиму показалось, будто сейчас остановится и его собственное сердце. Лицо Валентина Сентледжа было белее снега и таким же холодным. Он выглядел… совсем мертвым.
Слепая паника овладела беднягой, но он постарался взять себя в руки и вспомнить то немногое, чему он научился, пока работал у доктора. Что в подобном случае следовало предпринять? Принести воды? Бренди? Пощупать пульс? Ага, вот оно! Он должен выяснить, есть ли пульс.
Джим взялся рукой за запястье хозяина и сжал пальцы, боясь подтверждения своим опасениям. Он был готов к тому, что ничего не услышит, но, к его изумлению, пульс доктора был абсолютно ровным, сильным и спокойным.
Почему же тогда мастер Вэл лежит здесь, такой холодный и застывший? Может, он упал? Потерял сознание? Может быть, на него напали грабители, пробравшиеся в дом? Однако, насколько мог судить Джим, вокруг не было никаких признаков чьего бы то ни было присутствия. Может быть, доктора подвела его больная нога и он упал, стукнувшись головой?…
Черт возьми, ведь недаром он не хотел уходить! Джим чувствовал, что сегодня ночью должно произойти что-то ужасное. Наверное, за долгие годы работы у одного из Сентледжей у Него тоже стали проявляться какие-то необычные способности.
Джим почесывал затылок, пытаясь решить, что же теперь делать, когда доктор неожиданно открыл глаза. Его зрачки были ненормально расширены, отчего глаза казались совершенно черными, однако взгляд был твердым и ясным.
Джим в волнении склонился над ним.
— Доктор Вэл! Вы меня слышите? Вам плохо? Что случилось? Вы упали?
Доктор приподнял голову и безучастно посмотрел на Джима. На мгновение у бедняги даже мелькнула ужасная мысль, что доктор Вэл не помнит, кто он такой. Однако через некоторое время Вэл пробормотал:
— Нет, я не упал. В меня ударила молния. У Джима открылся от изумления рот.
— Прямо здесь? В доме, сэр? Вы ведь лежите в холле!
— Да, действительно, — прошептал Вэл. — Как странно… Джиму пришла в голову новая ужасная мысль. Что, если с хозяином случился удар? Вот, взять, к примеру, мистера Питерса. После того как с ним приключился апоплексический удар, бедный старик сильно повредился головой.
Пока Джим с мрачным видом обдумывал эту возможность, доктор спокойно приподнялся и сел.
— Нет-нет, сэр, пожалуйста! Вам лучше полежать… Однако хозяин не обратил на его слова никакого внимания и сделал попытку встать на ноги. Джим поспешил поднять трость, но, когда протянул ее Вэлу, тот как ни в чем не бывало стоял посреди холла.
— Ва… ваша трость, сэр, — заикаясь произнес Джим, не веря своим глазам.
Доктор окинул его каким-то странным взглядом и сделал несколько шагов по комнате на совершенно здоровых, крепких ногах. Обеих здоровых ногах!
— Сэр! — во все глаза глядя на него, воскликнул Джим. — Ваша нога… Вы больше не хромаете! Что… что произошло?
— Я сам не знаю. Я не могу вспомнить. Должно быть, чудо. Вэл подошел к стоящему в холле зеркалу в позолоченной раме и стал рассматривать свое отражение так, словно никогда себя прежде не видел.
— Ну да, так и есть! Обыкновенное чудо, черт его возьми! — заявил он и, откинув назад голову, разразился громким смехом. Джим вздрогнул, услышав этот внезапный смех. Если доктор Вэл действительно выздоровел благодаря какому-то чуду, то он, Джим, должен был бы радоваться тоже. А вместо этого он почувствовал растерянность, как если бы вдруг оказался в самой гуще нелепого, но страшного сна.
Доктор несколько раз прошелся по комнате, с каждой секундой его шаги делались все более уверенными и твердыми. Наконец он вновь встал против зеркала, приподнял ногу, которая совсем еще недавно была увечной, и со всей силой топнул ею по полу.
— Что ты думаешь об этом, а, Джим? — спросил он, усмехнувшись.
— Это… это чудесно, сэр, — заикаясь, пробормотал Джим. — Но, может быть, вам следует быть поосторожнее и пока присесть? Вы что-то… на себя не похожи, сэр.
— Вот как? Ты так думаешь?
Доктор ближе придвинулся к зеркалу, изучая свое собственное отражение с большим интересом. Потом его губы растянулись в неком подобии улыбки, от которой Джима вдруг бросило в холодный пот.