Выбрать главу

— Ты не должна оставаться здесь. Они и тебя убьют.

— Я не оставлю Люка, — решительно сказала Хани.

— Послушай, пока тебя не было, я все обдумала. Если бы мы смогли отвезти Люка в твою комнату в «Лонг-Бранче», вас бы там не нашли.

— Но как же мы проведем его мимо Сэма?

— Может, тебе удастся поставить Люка на ноги? Тогда вы сможете войти через черный ход. Я открою дверь и отвлеку Сэма.

— Господи, конечно! Это единственный выход! Я спрячу фургон — даст Бог, они подумают, что мы уехали из города.

— В самом деле, Хани, это лучше, чем сидеть сложа руки и покорно ждать своей погибели. Пойдем, дорогая моя, — промолвила Лили.

— Почему ты делаешь это, Лили? — вдруг спросила Хани. — Ты же рискуешь головой.

— Люк Маккензи — очень хороший человек. Слишком хороший для того, чтобы погибнуть от рук этого подонка Чарли Уолдена.

Хани обняла Лили, и женщины поспешили в спальню, чтобы привести в чувство Люка.

— Дорогой, пожалуйста, если только ты меня слышишь, открой глаза, — умоляла Хани. — Постарайся, любимый. Пожалуйста. Открой глаза.

— Что?.. — прохрипел он.

— Люк, я должна поднять тебя с постели. Ты можешь встать? Нам надо уходить отсюда — скоро здесь будет Чарли Уолден.

Люк, находящийся в полубессознательном состоянии, не мог понять, о чем просит Хани, но взволнованный голос жены встревожил его. Хани умудрилась надеть на мужа рубашку и штаны, но Люк едва держался на ногах.

— Обопрись на меня, — прошептала молодая женщина, взяв руку мужа и положив ее себе на плечо. Ей казалось, что ноги ее не выдержат его тяжести.

Забрав ружье и сапоги Люка, Лили бросила их в фургон. Вдвоем женщины усадили Люка на сиденье.

Отпустив руку, Хани увидела, что она в крови. Стало быть, рана открылась, но времени на перевязку не было. Хани быстро разбудила Джоша и отвела мальчика и собаку к фургону.

— Удачи вам, — промолвила Лили. — Когда приедете, дверь будет открыта.

— Спасибо тебе, Лили. — Хани поцеловала проститутку. — Я никогда не забуду твоей доброты.

На улицах было пустынно. Ведя лошадь под уздцы, Хани окольными путями направила фургон к «Лонг-Бранчу».

Высадив Джоша, девушка поднесла палец к губам.

— Послушай меня, мой хороший. Нам надо поиграть в одну игру. Представь себе, что ты Соколиный Глаз, и мы окружены ирокезами. Мы притворимся, что они — те самые злодеи, которые хотят застрелить твоего папу. Мы в большой опасности, так что не должны издавать ни звука, чтобы они не обнаружили нас. Ты должен держать Амиго, и он тоже должен молчать. Ты понял меня, Соколиный Глаз?

Кивнув, мальчик взял на руки Амиго.

— Ты не должен лаять, Амиго, иначе ирокезы поймают нас и снимут с нас скальпы.

Хани осторожно толкнула дверь. Верная своему слову, Лили оставила дверь незапертой.

Тогда молодая женщина стала помогать Люку выбираться из фургона.

— Люк, мы у черного входа в «Лонг-Бранч». Мне надо спрятать фургон. Ты сможешь подняться в мою бывшую комнату? Только ступай осторожно, чтобы Сэм не услышал. Ты понял?

Несмотря на сильный жар, Маккензи наконец осознал, что опасность очень велика.

— Хорошо, — прошептал он. — Дай мне кобуру.

— Нет, кольт очень тяжел, а тебе надо держаться обеими руками, когда станешь подниматься вверх. Пожалуйста, постарайся подняться. Я вернусь через несколько минут.

Хани выскользнула из салуна и спрятала фургон в конюшне среди кучи какого-то барахла. Привязав лошадей, она достала сапоги и кольт Люка и поспешила в «Лонг-Бранч». Бесшумно войдя, Хани заперла за собой дверь.

Она прислушалась. Из кухни доносился веселый смех Лили и Сэма, но больше ничто не нарушало тишины. Молодая женщина поднялась в свою комнату. Люк лежал на кровати, а Джош с Амиго на руках пристроились в уголке.

Когда она закрыла дверь, каморка погрузилась во мрак, Хани тихонько щелкнула замком — свет зажигать было нельзя. Привыкнув к темноте, она пробралась к кровати. Рана на ноге Люка сильно кровоточила. Тогда девушка оторвала кусок своей нижней юбки и перевязала рану. Больше она ничего не могла сделать.

— Золотко, — прошептала она, обращаясь к Джошу. — Я хочу, чтобы ты сегодня лег с папой. Мы останемся здесь до утра.

Мальчик улегся и быстро заснул, а Хани пристроилась у окна, чтобы наблюдать за происходящим. Вскоре тишину ночи нарушил стук копыт. Услышав, как кто-то вошел в салун, Хани схватилась за пистолет Люка. Внизу раздавались мужские голоса, но слов разобрать она не могла.

Потом всадники уехали, и в «Лонг-Бранче» вновь наступила тишина, но девушка даже глаз не могла сомкнуть. Она слушала, напрягая все свои силы.

Через некоторое время до нее донесся едва различимый шорох.

— Хани! — еле слышно позвала Лили. Узнав голос спасительницы, миссис Маккензи отворила дверь.

— Они ушли, — прошептала Лили. — Уолден с братьями были внизу. Они просто взбешены. Как мы и рассчитывали, не обнаружив никого в доме, бандиты решили, что вы уехали. После их ухода Сэм запер дверь, так что можешь немного расслабиться и лечь. Как Люк?

— Его раны открылись. Он терял сознание, но сейчас, кажется, спит.

— Тебе тоже обязательно надо поспать.

— Спасибо тебе, Лили. Уверена, что Люк скажет то же самое, когда ему станет лучше. Мы тебе очень обязаны и даже не представляю, как мы сможем отблагодарить тебя, Лили, — промолвила Хани.

— Детка, я же не ради денег это делала.

— Знаю, — прошептала Хани, обнимая и целуя проститутку.

Лили ушла, а жена Люка заперла дверь и улеглась на тот самый ковер, на котором они с Люком однажды испытали мгновения счастья. Девушка закрыла глаза и тут же уснула.

Привязав лошадей у конторы «Уэллс-Фарго» в Плейсервилле, Уилл Хатчинс стал перебрасывать свертки вышедшему ему навстречу клерку.

— Привет, Уилл! — закричал клерк. — Как поживаешь?

— А! Это ты, Зак, не признал тебя сразу, — отозвался кучер. — Слыхал о стоктонском шерифе? Он получил пулю в спину.

— Вот это да! — прищелкнул языком клерк. — И чьих же рук это дело?

— Чарли Уолдена.

Недовольно крякнув, клерк опустил на землю тяжелую коробку и вытер лоб.

— И что же шериф? — спросил он.

— Не знаю, он еще не пришел в сознание.

— Дай-то Бог! Шериф Маккензи — хороший человек. — Клерк потащил коробку в контору.

Их разговор слушал какой-то незнакомец, стоявший неподалеку.

— Когда отправится дилижанс в Сакраменто? — спросил он, подходя к кучеру.

Глаза Уилла зажглись любопытством. Лицо стоявшего перед ним человека поросло густой бородой, а правую щеку пересекал глубокий шрам. Длинные черные волосы под видавшей виды ковбойской шляпой были перехвачены сзади кожаным шнурком.

— У вас там какие-то дела, мистер? — поинтересовался Хатчинс.

— Если и так, то они касаются лишь меня, а не вас, — глухо проговорил незнакомец.

Уилл почувствовал, как по его спине побежали мурашки: в голосе незнакомца слышалась явная угроза. Подняв голову, он увидел раздражение в синих глазах бородача. Высокий брюнет был в штанах из оленьей кожи и в грязной рубахе с бахромой. Судя по обветренной, загорелой коже, этот человек привык к кочевой жизни. На одном его бедре висела внушительных размеров кобура, на другом — большой кинжал в ножнах. «А в сапоге наверняка еще какой-нибудь нож», — невольно подумал Хатчинс. Сапоги незнакомца были такими же пыльными, как и вся одежда. «Хитер и зол, — заключил про себя Уилл. — И так же опасен, как гремучая змея».

— Я только с дороги, — устало проговорил кучер, — а в обратный путь пущусь завтра.

Кивнув, незнакомец повернулся на каблуках и направился к ближайшей коновязи. Он шел широкими шагами человека, привыкшего большую часть времени проводить верхом на коне.

Уилл видел, что незнакомец зашел на почту. Хатчинс продолжал разгружать свою повозку, а когда по кончил с разгрузкой, то успел заметить, как высокий вышел на улицу, легко вскочил на могучего жеребца и пустил его галопом.