Выбрать главу

Люк бросился к бару, но Флинт с Кливом задержались у стойки.

— Так вы хотите сказать, мистер Помрой, что леди не должны играть в карты? — вежливо осведомился Клив.

— Леди! — пренебрежительно фыркнул портье. — Тоже мне, леди!

Не стоило ему этого говорить. Флинт двинул его кулаком в челюсть с такой силой, что Помрой подпрыгнул и, перелетев стойку, грохнулся на пол. Не говоря ни слова, Флинт повернулся и пошел прочь.

Покачав головой, Клив усмехнулся. Портье сидел на полу и потирал вмиг посиневшую челюсть.

— Надо было предупредить тебя, Этьен, — любезно проворковал Клив. — Братец Флинт не любит, когда кто-то говорит плохое о нашей Маленькой Сестре. — Он широко улыбнулся и пошел вслед за старшим братом.

Быстро оглядев людную комнату, Люк сразу же заметил Хани: она сидела за угловым столом вместе с четырьмя игроками в покер. Люку не понравилось это зрелище — так же, как не понравилось и ее платье. То самое чертово платье, которое она надевала в «Лонг-Бранче»! Все могли сколько угодно пялиться на ее обнаженные плечи и полуобнаженную грудь, но видеть их имел право только он. Он один! Длинные черные перчатки доходили Хани до подмышек, и Люк с досадой подумал о том, что руки ее прикрыты больше, чем тело.

Пробираясь к жене, Люк кивнул улыбнувшемуся ему Эрни. Заметив его, пианист передвинул губами сигару из одного уголка рта в другой и заиграл разбитную мелодию.

— Вам придется найти другого сдающего, джентльмены, — заявил Люк.

Хани удивленно подняла глаза.

— Нового сдающего? О чем вы говорите? — проворчал один из игроков.

— Эта женщина — беглая заключенная, знаменитая карточная мошенница. Ездит по всей стране под разными именами: то называет себя Бекки Шарп, то Абигайль Фентон, то Мэри Джонс, то еще как-нибудь — всех ее имен не перечислить. Однажды она даже умудрилась переодеться в цыганку и за деньги предсказывала будущее. Называла она себя при этом Мама Роза. Ее последнее преступление — похищение ребенка из дома его отца, — проговорил Люк, не сводя с Хани глаз. — Но вам повезло, господа! Теперь она в моих руках, и ваши деньги в безопасности!

— Похитила ребенка? Леди, да вас повесить мало! — сказал кто-то. — Неудивительно, что вы все время выигрывали. Теперь-то мне ясно, почему вам так везло! А ну-ка, отдавайте мне все деньги, иначе я душу из вас вытрясу!

Люк схватил говорившего за грудки и поднял из-за стола.

— А хочешь, я из тебя отбивную сделаю? — угрожающе спросил он, глядя ему прямо в глаза. Потом он бросил оторопевшего игрока на пол.

— Вовсе я вас не обманывала, — заявила Хани, взглянув на игрока. — Больше того, мне и не требовалось вас обманывать — я в жизни не видела игрока хуже. — Девушка со злостью вытащила из-за корсажа несколько купюр, — Вот, возьмите ваши чертовы деньги! — Она швырнула деньги на стол.

Люк схватил Хани за руку и потащил ее из-за стола.

— Убери свои руки! — вырываясь, вскричала она.

— Леди, я не советовал бы вам усугублять вину сопротивлением представителю власти, — сурово промолвил Люк.

— Ты больше не представитель власти!

Люк махнул перед ее носом своей старой звездой.

— Мэтт позволил мне по случаю воспользоваться его полномочиями.

— Даже если это и так, ты не имеешь права здесь командовать! Ты сам говорил мне об этом! И никуда я с тобой не пойду!

— Боюсь, ты вынуждаешь меня применить силу. — Ловким движением Люк надел и застегнул на ее запястьях наручники.

— Нет, Маккензи, ты не сделаешь этого! Я ни в чем не виновата, — протестовала она. Подняв голову, девушка бросила отчаянный взгляд на Флинта с Кливом, удивленно застывших у дверей. — Помогите мне! Остановите его!

Братья лишь пожали плечами.

Люк повел ее в вестибюль и, не обращая внимания на оторопевшего портье, подтолкнул Хани к лестнице.

— Я не сделала ничего плохого! Отпусти меня немедленно, Люк Маккензи, иначе я так закричу, что у тебя барабанные перепонки лопнут!

Не слушая жену, Люк втолкнул ее в свой номер и запер изнутри дверь.

— Ты так хочешь, чтобы я отпустил тебя? Изволь, детка. — С этими словами он бросил Хани на кровать.

Потом Люк спокойно снял с себя шляпу и ремень с кобурой. Хани попыталась встать, но он снова толкнул ее на матрас. Подбоченившись, он посмотрел на нее сверху вниз.

— Вам бы лучше извиниться, леди, за то, что вы похитили моего сына, — произнес он.

— Он и мой сын тоже, — взорвалась она, — А раз уж ты твердо решил отправиться на тот свет, то я подумала, что имею право увезти его подальше от того места, где его могут убить только за то, что он носит имя Маккензи.

— Ты забыла, что это и твое имя?

— Вовсе нет. Поэтому я и должна была уехать. У меня нет ни малейшего желания снова попасть под пули. Кстати, ты исполнил свои обязательства? Отомстил Чарли Уолдену?

— Нет. Ему удалось ускользнуть. Но не будем отвлекаться. Что ты задумала? Вырастить моего сына в комнате над баром?

— Можно подумать, ты его нашел в баре, — защищалась девушка.

— Если его там и не было, это не означает, что он там не окажется, — оборвал ее муж.

— Во всяком случае, это ничуть не хуже, чем поручать его заботам какой-нибудь жабы вроде фрау Фрик!

— Похищение шестилетнего ребенка — серьезное преступление, леди, как бы то ни было.

— Похоже, шериф Маккензи, вы недостаточно знаете законы. Я не принуждала ребенка поехать со мной! Он сам хотел этого, так что это вовсе не похищение! И не беспокойтесь о нас, шериф! Вы, Маккензи, можете отправляться куда угодно и подставить себя под пули негодяев. И уж если вы решили, что больше всего на свете любите месть, то и спите с нею в обнимку! С нею, а не со мной! — кричала молодая женщина. — Я приняла решение. Я не хочу хоронить тебя, не хочу рыдать над твоим телом, когда мне привезут его перекинутым через спину лошади.

— А вам не кажется, леди, что вы опять убегаете? Каждый раз, когда дела осложняются, ты убегаешь!

— Я на все была готова, видит Бог. Я хотела скрести твои полы, простаивать целыми днями за плитой, заниматься уборкой. Я одного не хочу, Маккензи, — не желаю хоронить тебя! — Хани отвернулась, чтобы скрыть непрошеные слезы. — Снимай с меня наручники и убирайся отсюда, пока я не начала кричать.

Хани хотела еще что-то добавить, но Люк неожиданно схватил ее за ноги и снял с нее туфли.

— Прекрати. Что ты делаешь? — Она попыталась вырваться, но ее попытки привели лишь к тому, что платье задралось выше колен.

— Мне так нравятся твои ноги, сойка. — Наклонившись, Люк поочередно поцеловал ямочки на открывшихся его взору коленях.

— Что… что ты делаешь? — задвигалась Хани.

— Что тебе непонятно? — усмехнулся Люк. Его рука скользнула вверх по ноге Хани, отстегнула чулок и спустила его вниз. Не сводя с жены глаз, Люк снял с нее и второй чулок. Потом, взяв ее ноги в ладони, он провел языком по ее ступням.

— Прекрати! Что ты хочешь сделать со мной? — в тревоге закричала Хани.

Люк наклонился к ее лицу.

— Что, по-твоему, я хочу сделать, женушка? — Он накрыл ее губы своими губами.

Она попыталась вырваться, но Люк обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Его ладони жадно ласкали ее грудь, а затем Люк быстро расстегнул пуговицы на ее платье.

— Дикая кошка, — прошептал он ей на ухо. — Но тебе ничто не поможет.

Люк быстро стянул с нее платье и жадным взором оглядел тело жены, едва прикрытое тонкой тканью рубашки, сквозь которую просвечивали острые соски.

— Мне так нравится твоя грудь, Хани. — Женщина ощутила его сильную горячую ладонь на своей груди. — Но только я имею право видеть ее. — Он прижался губами к ее соску.

— Не делай… этого… — дрожащим голосом пролепетала Хани.

— Но тебе же нравится, детка…

Хани попыталась вырваться, но от ее движений лишь шпильки полетели в разные стороны. Длинные локоны рассыпались по подушке.

— Нет, Люк, только не так. Прошу тебя, только не так, — молила она.