— Согласен, пусть народы везде устанавливают собственные свои законы.
После сего ответа он вдруг спросил, откуда я приехал.
— Из Роша. Разве мог я побывать в Швейцарии и не видеть славного Галлера? Путешествуя, я непременно отдаю долг почитания всем учёным, но вы явились для меня самым лакомым десертом.
— Господин Галлер должен был понравиться вам.
— Я провёл с ним три дня, одни из лучших в моей жизни.
— Поздравляю вас с этим. Сей великий человек достоин того, чтобы перед ним стояли на коленях.
— Совершенно справедливо. Жаль только, что он не отвечает вам такой же беспристрастностью.
— Ах, может быть, оба мы ошибаемся.
При сём ответе, всё достоинство коего состояло в его незамедлительности, присутствующие громко засмеялись и захлопали в ладоши. О литературе уже больше не было речи, и мне оставалась роль немого персонажа. Наконец, г-н де Вольтер удалился, а я, подойдя к мадам Дени, спросил, нет ли у неё для меня каких-нибудь поручений в Риме. Вышел я совершенно удовлетворённый, полагая по тогдашней своей глупости, что мне удалось переубедить сего Геркулеса мысли. К несчастью, чувство досады противу великого человека принуждало меня в течение следующих десяти лет нападать на всё, что только ни выходило из-под его бессмертного пера.
Сегодня, перечитывая все мои критики и находя оные во многом справедливыми, я, тем не менее, раскаиваюсь, ибо из уважения к нему следовало мне промолчать. Ведь тогда всё, кроме насмешек в третий день, было у него возвышенным. Но обиженному всегда кажется, что он прав. Потомки, читая сие, верно причислят меня к сонму зоилов, а теперешнее оправдание останется незамеченным. Но ежели встретимся мы с ним в царстве Плутона, освобождённые от земной нашей язвительности, то, полагаю, не будем в обиде друг на друга. Я принесу ему искренние мои сожаления и пребуду искренним его почитателем.
Часть ночи и почти весь следующий день потратил я на то, чтобы записать мои разговоры с Вольтером, составившие чуть ли не целый том. Здесь же я привожу оные лишь в сокращённом виде. На следующий день я уже обедал в Эксе, намереваясь заночевать в Шамбсри. Судьба, однако, решила иначе.
XXIV
РЕШИТЕЛЬНОСТЬ СПАСАЕТ МЕНЯ
1760 год
Экс в Савойе — это отвратительное место, куда минеральные воды привлекают к концу лета хорошее общество — обстоятельство, дотоле мне неизвестное. Я спокойно отобедал и собирался уже ехать далее в Шамбери, как вдруг в зале появилась толпа людей, привлекших моё внимание своей весёлостью. Я разглядывал их и лишь наклонением головы отвечал на поклоны некоторых. По разговорам я вскоре понял, что все они приехали сюда на воды. Ко мне подошёл человек благородной и внушительной осанки и с отменной вежливостью спросил, не направляюсь ли я в Турин. Я ответствовал, что еду в Марсель.
Подали обед, и все сели за стол. Я приметил несколько весьма милых дам, а также кавалеров, походивших на их супругов или любовников. Мне показалось, что здесь можно будет развлечься, поскольку все говорили по-французски с непринуждённостью лучшего общества, и я понял, что ежели мне предложат остаться, то вряд ли сумею отказать, по крайней мере на один день.
Хоть я уже и отобедал, кучер не мог ехать ранее чем через час, а посему я счёл уместным подойти к одной красивой даме и сделать ей комплимент по поводу благотворного действия экских вод, о чём свидетельствовал её аппетит, возбуждавший желание следовать оказываемому примеру.
“Ловлю вас на слове, сударь, — с живостью отвечала она, мило улыбаясь, — извольте доказать это на деле”.
Я уселся рядом, и она передала мне порядочный кусок только что поданного жаркого, который был съеден мною с такою лёгкостью, словно мне пришлось поститься несколько дней.
Кто-то из присутствующих заметил, будто я занял место аббата, но ему возразили, что аббат уехал полчаса назад. “Как уехал? — вмешался в разговор третий. — Ведь он собирался пробыть здесь неделю”. После этих слов собеседники понизили тон и перешли на шёпот. Отъезд какого-то аббата не представлял для меня ни малейшего интереса, и я продолжал есть и разговаривать. Стоявший за моим стулом Дюк подал шампанское, которое я предложил даме, и она не отказалась. Тогда всё общество также потребовало шампанского. Видя, что соседка моя становится всё веселее и веселее, я принялся напевать ей любезности и спросил, всегда ли она относится с таким недоверием к тем, кто хочет оказать ей внимание. “Но их столь много, что всегда находятся такие, ради которых не стоит беспокоиться!” — последовал ответ. Эта красивая и остроумная женщина пришлась мне по вкусу, и я искал подходящий предлог, дабы отсрочить свой отъезд. Случай и на этот раз помог мне самым лучшим образом.