— Нет, — мотаю головой. — Я Золушка! Хотите оставлю вам свой башмачок?
Принц не очень понимал, почему я хохочу во все горло, но из приличия тоже посмеивался.
— Ну ладно, Золушка, — говорит Андрей. — Пойдем, час пробил.
Так и хочется ему меня отсюда увести.
— Нет, мачеха, — говорю. — Уж теперь я никуда не уйду. Я сейчас принцу-викингу буду голову кружить!
И началась волшебная ночь...
Мы мало с ним разговаривали. Мы танцевали, танцевали, танцевали... Мои шпильки натерли-таки мне ногу, и я скинула их. На это никто не обратил внимания.
Андрей сычом просидел в углу до самого рассвета, пока не закончился этот чудный бал.
— Прощайте, — сказала я принцу. — Больше мы никогда не увидимся.
— Почему? — вдруг испугался он.
— Потому что это уже будет не сказка...
И я отправилась в «Эксельсиор».
Смешно, но один мой туфель куда-то пропал.
Свистнули!
Глава 8
Откуда дети берутся?
Утром всегда становится стыдно за вчерашний вечер. Особенно если была немного, как бы это сказать помягче, не в себе. А мне почему-то стыдно не было. Было как-то светло на душе. Словно действительно в сказке побывала. Это все львенок!
Платье я сегодня надеваю красное. Алое, как кровь, как роза, как любовь, как бровь!
Да, поэтесса из меня, как из Илюшки балерина. Тьфу! Опять забыла позвонить! И в театр!
— Алло!
— Пронто!
— Вы говорите по-английски?
— Да, немного.
— Пожалуйста, разговор с Москвой...
— Я говорю по-русски.
— По-русски? С ума сойти! Вы что, русская?
— Да. Из Одессы.
Понятно.
— Потрясающе. Девушка, милая, как вас зовут?
— Здесь или вообще?
— Вообще.
— Лина.
— А здесь?
— Тоже Лина.
Странный юмор.
— Линочка, мне Москву на пять часов вечера. Это можно?
— Конечно. Ваш телефон?
— «Эксельсиор», пятнадцать, двадцать.
— Постойте, вы не Кузнецова?
— Здесь или вообще?
— Вообще.
— Вообще — да.
— А здесь?
— Сандра.
Смеется. Дошло.
— Ой, девочки мне не поверят! Надо же!
— Поверят. Запишите телефоны в Москве, а когда я буду звонить, позовите своих девочек...
Пресс-конференция, которой я и не боялась особенно, прошла тяжело. Вопросов о кино, о театре, вообще о работе было мало. А посыпались какие-то странные:
— Как вы смотрите на лесбийскую любовь?
— Как поступили бы со своим ребенком, если бы узнали, что он наркоман?
— Когда вы лишились девственности?
— Согласны ли вы с тем, что муж тоже может выступать в качестве ответчика по делу об изнасиловании собственной жены?
Я просто обалдела. Да все женщины задают вопросы. Да все серьезно. И подробно записывают ответы, просят повторить непонятные места.
— Что вы испытываете, когда смотрите на себя обнаженную?
А? Каково? Где вчерашние с их целью жизни? Что за сексуально озабоченные собрались?
— Дамочки, — говорю, — что у вас все вопросы об этом?..
— А вы стесняетесь?
— Конечно! Я не умею и не люблю рассказывать об интимном.
— Может быть, вы думаете, что детей в капусте находят? — съязвил кто-то. — Как вы воспитываете ваших детей?
И тут наш «искусствовед в штатском» выступил. Я его потом чуть не разорвала.
— Господа, синьора Кузнецова прекрасно знает, откуда дети берутся. Она замужем.
Какой тут хохот начался.
Ну, я нашему гэбэшнику под столом на ногу каблучком ка-ак наступлю. Он только охнул.
— У меня, к сожалению, нет детей, — говорю. — Но по поводу вашего вопроса о воспитании — я бы хотела воспитывать в людях не чувственность, а чувство. Понимаете, проблема минета — это не для газетной публикации, это только для двоих.
Притихли.
Мой гэбэшник чуть язык не проглотил.
Но и это еще были цветочки. А начал вдруг репортеришка тот самый сыпать какими-то двусмысленностями.
— Вы вчера весь вечер танцевали с принцем Георгом, не значит ли это начало романа?
— Это значит конец сюжета для небольшого рассказа.
— Вы знаете, что принц холост?
— Теперь знаю, спасибо.
— Вы этим воспользуетесь?
— Уже воспользовалась, мне не пришлось знакомиться с принцессой.
— Принц вчера подарил вам потрясающий букет.
Так это был он?!
— Как вы его расцениваете?
— К сожалению, не знаю сколько стоят цветы в ваших магазинах. Но это так, каламбур. Мне приятно, что мужчины дарят женщинам цветы.
Ах, шельмец, все что-то выкопать хочет!
— А можно я задам вопрос вам, синьор?
— Конечно.
— Интерес к заглядыванию в замочную скважину — это у вас с детства?