Тимур мысленно клял себя за несерьёзность, обзывал вертопрахом, но его безумно тянуло к девушке с экрана, словно ему довелось вдруг встретить поистине родственную душу, единственную на свете, способную понять и принять его, такую родную и до боли необходимую, что при одной только мысли о ней сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Он не узнавал себя.
К вечеру Тимур сумел убедить себя в том, что ему нужно встретиться с девушкой просто для того, чтоб выяснить, каким образом к ней попало его кольцо, получить какое — то рациональное объяснение тому, чему в своём нынешнем, взбудораженном состоянии, он готов был придать некий сверхъестественный смысл, расценить, как тайный знак судьбы и т.д.
Ему не повезло. Охранник в телецентре, откровенно позёвывая, с равнодушным видом сообщил ему, что сегодняшний вечерний выпуск новостей ведёт другой ведущий, указав глазами на входившего в этот момент в фойе крупного седовласого мужчину.
У Тимура вмиг упало настроение, возвращаться домой не было вообще никакого желания. Недалеко от телецентра он остановился, закурил, бесцельно глядя по сторонам.
И вдруг его, словно током пронзило: проходившая мимо девушка поправляла выбившийся из-под шапки волос рукой, на которой сверкало знакомое ему золотое колечко. Несколько секунд он стоял, ошеломлённо глядя ей вслед, потом, спохватившись, бросился догонять свою незнакомку.
Она подходила к дверям телецентра, когда он настиг её.
— Здравствуйте, меня зовут Тимур, — сказал он первое, что пришло ему на ум.
Девушка оказалась такой маленькой и хрупкой, что на какое — то мгновение Тимур даже засомневался в том, не обознался ли он?
Но стоило ему увидеть её удивительные раскосые глаза, нежный румянец на светлом, немного скуластом лице и чувственные, созданные для головокружительных поцелуев, губы, как сердце бешено застучало.
— Лейла, — просто ответила незнакомка и улыбнулась, озарив своей неповторимой улыбкой всё вокруг.
— Какое красивое имя! Однако мне почему – то кажется, что вы не из здешних мест? — пробормотал Тимур, чувствуя, что несёт какую – то околесицу, но не в силах остановить самое себя.
Только сейчас он осознал, что искал девушку, даже не зная, как её зовут.
— И да, и нет, — Лейла покачала головой, — это довольно долгая история.
— Вы не слишком спешите? Может быть, выпьем по чашечке кофе? Сегодня так сыро!
Тимур посмотрел на Лейлу, заклиная её в душе ответить согласием на его предложение. На секунду девушка задумалась:
— Ну, если вы меня немного подождёте?.. Мне нужно забрать свой рабочий блокнот из кабинета на верхнем этаже.
Тимур ответил ей благодарно – восхищённым взглядом. Он уже знал, что готов ждать Лейлу сколь угодно долго, готов на всё ради этой трепетно – нежной красоты и загадочной, безумно – манящей чувственности.
Это была, без сомнения, любовь с первого взгляда, неистовая и глубокая, как полноводная река. Он не мог и не хотел отказываться от этого чувства, в одночасье захватившего его в свой упоительный плен.
Встреча старых подруг
Роза закрыла дверь за приёмным сыном и устало прислонилась к косяку. Улыбка сошла с её лица, высокий лоб прорезала глубокая вертикальная морщинка. Какое–то время женщина боролась с собой, подавляя рвавшиеся из груди рыдания.
Наконец, Розе удалось взять себя в руки. Нетвёрдой походкой она прошла в гостиную, и рухнула в глубокое уютное кресло.
Потухшим взглядом женщина окинула празднично – накрытый стол, свисавшие с портьер гирлянды, со вкусом убранную ёлку, и горько усмехнулась: Зачем старалась? Кому это всё нужно?
О, как она не любила праздники! Особенно с тех пор, как Тимур вырос, завёл свой круг общения, близкий ему по возрасту и интересам, невольно отдалился от неё.
Если будни проходили обычно незаметно, в рабочих проблемах и домашних заботах, то в праздничные дни Роза чрезвычайно остро чувствовала своё одиночество, ощущала свою женскую неприкаянность и даже какую-то ущербность.
У Розы не было ни близких родственников, ни задушевных подруг, ни добрых, приятных ей знакомых, не было никого, кто мог бы серьёзно, без суеты, спешки выслушать её, похвалить или же поругать, в общем, как-то отреагировать на её существование.
Тимур в последнее время вёл себя как-то странно: часто задумывался, стремился уединиться, на её расспросы отвечал шутками или говорил что-нибудь невпопад.
Конечно, она сразу же догадалась, а сегодня уже от него самого узнала, что в его жизни произошло событие, которого приёмная мать с глубоко – затаенным страхом ждала в течение многих лет.
Разумом Роза понимала, что рано или поздно Тимур встретит девушку, которая станет смыслом его жизни, но в душе не могла смириться с этой утратой.
Безусловно, женщина всегда отдавала себе отчёт в том, на что она обрекает свою жизнь, отказываясь от предложений руки и сердца, которые достаточно часто ей делали в молодости, да и сейчас ещё продолжали делать некоторые настойчивые, или, как она язвила, «пришибленные» поклонники, как сознавала и то, что покойный Руслан, забыть которого Роза была не в силах, никогда не нуждался ни в её любви, ни в её верности.
И всё же представить себя в объятиях другого мужчины она просто не могла. Как утопающий хватается за соломинку, так и Роза держалась за своего приёмного сына. Тимур был её семьёй, а, значит, всем.
Роза и сама не знала, как много времени она провела в невесёлых размышлениях. Её одиночество в новогодний вечер внезапно нарушил звонок в дверь.
Бросив косой взгляд в зеркало, и убедившись, что тушь не потекла, и в целом она выглядит неплохо, Роза повернула ключ. В глубине души женщина надеялась, что приемный сын решил сделать ей сюрприз, возвратившись домой, пусть даже и не один.
Однако ей удалось скрыть своё удивление и некоторую досаду при виде Сабины и её дочери Аиды.
Старая приятельница явно была навеселе. «Впрочем, — мелькнула у Розы мысль, — это неудивительно. В противном случае вряд ли бы она догадалась меня навестить».
Чмокнув не успевшую вовремя увернуться подругу ярко-накрашенными губами, Сабина принялась преувеличенно — оживлённо выражать восторг по поводу столь приятной встречи. Её дочь нарочито – безучастным взглядом рассматривала квартиру.
«Смотри, смотри, — злорадно подумала Роза, внезапно испытав некоторое облегчение при мысли, что не ей одной сегодня несладко, — всё равно не увидишь! Не по Сеньке, милая, шапка!».
Самой себе Розе было стыдно признаться в том, что свою нелюбовь к Сабине она автоматически перенесла на её единственную дочь, и всё же дело обстояло именно так.
Две некогда близкие подруги, знавшие друг друга едва ли не всю свою сознательную жизнь, последние четверть века общались от случая к случаю.
Каждая из них пережила свою большую личную трагедию, и каждая загнала эту боль в самый далёкий уголок души, не позволяя себе озлобиться и сломаться.
Пожалуй, эта черта характера оставалась единственной, которую можно было бы обозначить, как общую для них. В остальном каждая шла по жизни своей дорогой.
Сабина, благополучно разрешившаяся в своё время девочкой, жила в родительском доме, что остался ей в наследство от матери и отчима, вдвоём с дочерью. Трижды она выходила замуж, и всякий раз — неудачно.
Первый из её мужей оказался алкоголиком, пристрастившим к выпивке и Сабину. После развода с ним она стала употреблять спиртное гораздо реже, однако, по словам самой Сабины, последние десять лет торговавшей на барахолке, нелёгкая предпринимательская жизнь время от времени, увы, заставляла её прибегать к помощи алкоголя для снятия стрессов.
Со вторым мужем она рассталась, опять же со слов Сабины, по причине полной мужской несостоятельности, о которой в минуты пьяного откровения она возмущённо рассказывала Розе:
— Ты понимаешь, нет, ты и представить себе такое безобразие не сможешь! У него даже не карандаш был, я бы это ещё как-нибудь пережила, а спичка в лучшем случае!