Теперь Аида в общении с любимым старалась подчеркнуть свою беспомощность и неосведомлённость в решении каких бы то ни было житейских проблем, задавала множество разных вопросов, ответы на которые выслушивала непременно с видом внимательно-восхищённым, краснела и смущалась по любым поводам, временами загадочно вздыхала, бросая на предмет своего обожания томные и обольстительные, по её мнению, взгляды.
Тимур, конечно, заметил перемены в поведении дорогой сестрички, но ему и в голову не пришло принимать все её охи-ахи на свой счёт.
Как можно более деликатно и бережно он попытался объяснить Аиде, что нежелательно путать преходящее чувство влюблённости с настоящей любовью, которая приходит к человеку лишь раз в жизни, что для любви нужно духовно и нравственно созреть, что не стоит ей сейчас чересчур всерьёз воспринимать ухаживания знакомых молодых людей. Ведь сердце само подскажет, когда она встретит своего единственного.
Взбешённая Аида после этих уроков морали и нравственности бросилась в другую крайность. Перечитала кучу специальной литературы, просмотрела немало эротических и порнофильмов, пытаясь понять, какими качествами должна обладать женщина, чтобы мужчина, не раздумывая, бросился к её ногам, или хотя бы для начала просто обратил на неё внимание.
В результате очередного эксперимента её гардероб полностью обновился. Деловые костюмы, милые сарафаны и целомудренное макси заменили ультрамини, крохотные шортики, облегающие тело брюки, и декольтированные вечерние платья с умопомрачительными разрезами. Понятное дело, эта боевая экипировка сопровождалась достаточно ярким макияжем.
Однако, к недоумению Аиды, новый имидж «секси–девочки» успеха во взаимоотношениях с Тимуром ей почему-то также не принёс. Упорная девушка не отступала, ведь ей нужен был Тимур, и только он один на всём белом свете.
В последнее время она нередко сводила все их разговоры к теме любви, при этом старалась избегать абстрактных рассуждений, а свободно и с явным интересом говорила о сексе, подчас поражая Тимура своей осведомлённостью в этих вопросах.
Неудивительно, что Тимур стал посматривать на неё каким-то странным, а, может быть, как надеялась Аида, заинтересованным взглядом. Ну не могли же, в конце – то концов, все её усилия пропасть втуне!
Ангелину, с которой, по её просьбе, Тимур в своё время их познакомил, в качестве достойной соперницы она абсолютно не воспринимала: по глубокому убеждению Аиды, рано или поздно эта белобрысая кошка, разыгрывавшая из себя невинность, должна была проколоться.
С некоторых пор Аиде стало казаться, что в их отношениях с Тимуром вот-вот наступит переломный момент. И вдруг это сообщение тёти Розы о новой знакомой мужчины её мечты, взволновавшее Аиду до глубины души...
Порция любви одинокой женщины
Перед тем, как войти в ванную, Роза подошла к стене, полностью отделанную зеркалами, и внимательно оглядела своё обнажённое тело.
С грустью отметила, что крепкие бёдра достаточно ощутимо потяжелели, из-за чего ягодицы выглядели крупнее и ниже, что, как полагала Роза, лишний раз подчёркивало её возраст.
Ноги так же, как и в молодости, оставались худыми, образуя в местах, где при соединении ног им природой было положено соприкасаться, неприличные пустоты.
Этот свой недостаток с юных лет Роза привыкла тщательно маскировать при помощи длинных широких юбок – одежда, которую она, владелица небольшого ателье, ненавидела больше всего на свете, но с необходимостью которой в своём гардеробе была вынуждена смириться.
Как и все, в чём-то обделённые судьбой люди, Роза изо всех сил цеплялась за вещи, способные, на её взгляд, если уж не повысить социальный статус, то хотя бы поддержать имидж. Она стремилась выглядеть женщиной самостоятельной, гордой и красивой. Последнее с годами давалось всё сложнее.
Всё чаще, оставшись наедине с собой, сняв макияж и сбросив одежду, Роза невольно сравнивала себя со старым, усыхающим деревом.
Волосы сильно поредели, стали тусклыми и ломкими, и с этой её бедой не в состоянии были справиться никакие, самые дорогие, разрекламированные и модные средства по уходу за волосами. Заметно истончилась и приобрела неприятную сухость кожа, особенно в области век, шеи и запястий.
Стали обвисать груди, живот, что на фоне тонких рук – ног и довольно крупной головы, делало женщину похожей на рахитика.
Собственно, сексуальность и Роза по жизни всегда были категориями несовместимыми, однако, безусловно сильной стороной Розы было её умение подать себя, или, как язвила Сабина, «пустить пыль в глаза». Этим искусством Роза владела просто мастерски, ей не привыкать было играть на публику. Но вот от самой себя правду скрыть, конечно, было невозможно.
Выпив до дна заранее приготовленный полный бокал шампанского, Роза тщательно взбила пену и блаженно вытянулась в ванной, прислушиваясь к тому, как приятное тепло и нега медленно разливаются по её длинному сухопарому телу.
Полежав ещё немного, с удовольствием приняла второй бокал восхитительно – холодного напитка, что привело её в хорошее расположение духа.
Роза, испытывавшая большие комплексы по поводу своей непропорциональной фигуры, никогда не посещала бассейны, пляжи, и теперь дурачилась, изображая из себя пловчиху, насколько это ей позволяли делать объёмы ванной.
Затем занялась разминкой: поочерёдно выбрасывала вверх то одну, то другую ногу, вращала ими в воздухе, скрещивала, сгибала, то же самое проделала с руками и, наконец, умаявшись, бережно потёрла стареющее тело нежной розовой мочалкой.
Вознаградив себя за труды ещё одной порцией шампанского, смежив веки, некоторое время Роза без единого движения лежала, наслаждаясь теплом и безмятежностью.
Воображение унесло её на песчаный берег моря, под нежные лучи заходящего солнца и негромкий шум прибоя: туда, где можно было забыть обо всех своих несбывшихся мечтах, об охватывавшем её порой отчаянии перед неумолимо надвигающейся старостью, о том, что она в этой жизни сделала не так, и расслабиться.
О, как же Роза хотела в эти минуты любви! Пусть кратковременной, ненадёжной, но настоящей, ненасытной, плотской любви, перед которой меркли, теряли своё значение или ценность любые проблемы мироздания. Любви!
Изнемогая от нарастающего внутреннего напряжения, Роза принялась массировать свою грудь, временами вдавливая пальцы так глубоко, что они оставляли ярко-красный след на двух белых высоких холмах. Самой себе она казалась сейчас прекрасной Афродитой, вышедшей из пены морской.
Собственное тело уже больше не раздражало её, а вызывало возбуждение, всё более усиливавшееся с каждым прикосновением дерзких бесстыдных рук, стремившихся охватить лаской все участки её разгорячённого, жаждущего любви тела.
Крепко, по-мужски уверенно, сильно, с нетерпеливостью и жадностью изголодавшегося по женской плоти самца, Роза оглаживала свои бёдра, ягодицы, живот, а затем с нежностью утончённого и искушённого любовника касалась внутренней поверхности бёдер, бережно проникала во влагалище, дразнила клитор, скользила пальцами по губам, отодвигая момент наивысшего наслаждения, и с упоением ощущая, как стонет – трепещет её до крайности истомившаяся плоть.
Почувствовав, что нет более сил терпеть эту сладкую боль дальше, Роза энергично задвигала пальцами внутри влагалища, напрягая мышцы таза, словно стремясь высвободиться от накопившихся любовных соков и женского отчаяния.
Немного передохнув и спустив воду, после недолгих раздумий Роза раздвинула ноги, направив во влагалище мощную струю из душа.
Она то приближала шланг к своей заветной щели, то максимально отдаляла его, направляя воду под разными углами, одновременно свободной рукой массируя вздымавшуюся от возбуждения грудь. Роза представляла себя сейчас распростершейся под Русланом, хладнокровно входившим в неё различными по силе и интенсивности ударами.