– Но все ее дамы как будто злятся на нас, – ответила Валери. – Несмотря на все наши улыбки и попытки умилостивить их, они ни разу даже не кивнули в ответ. Может быть, королева недовольна нашей службой? Что, если она пожалуется герцогу?
Кэтрин безмятежно улыбнулась.
– Не беспокойся. Ему все известно.
Как будто он знал Кэтрин так хорошо, что… Дальше Валери предпочитала не думать.
– Ты состояла в свите его первой жены. Он ценит тебя по достоинству. А обо мне ничего не знает.
Кэтрин приобняла ее.
– Я не позволю этой женщине принизить тебя.
Может быть, подумала Валери. Но кастильский двор в изгнании – все, что стоит между нею и новым замужеством. Если королева решит от нее избавиться, пути назад уже не будет.
В дверь постучали; вошел паж.
– Леди Валери, королева требует вас к себе.
Она встала, не зная, радоваться ей или бояться.
– Сейчас. Позволь мне… – Кэтрин заправила подруге выбившуюся из-под вуали прядь волос. – Теперь ты выглядишь очень мило. Иди. Узнай, чего она хочет.
Валери следом за пажом отправилась в покои королевы.
Королева Констанца, или Ла Рейна, сидела в кресле, похожем на трон. На ней был головной убор, подобного которому Валери еще не видела при английском дворе. Расшитый бисером, он плотно облегал голову и заканчивался остроконечным выступом в середине лба. Шапочка скрывала волосы; но глаза казались огромными.
Сбоку от королевы стоял священник, служивший при ней переводчиком.
Валери сделала реверанс и стала ждать. Она услышала шепот.
– Вы вдова, – сказал наконец священник.
Она коснулась своего черного головного убора.
– Да, ваше величество. Мой муж погиб, служа вашему супругу.
Послышался шепот, и священник снова заговорил:
– Ла Рейна еще скорбит по своему отцу. Она понимает вашу боль.
Валери склонила голову и негромко поблагодарила королеву, мысленно взмолившись, чтобы та никогда не поняла, какие чувства она на самом деле испытывает по поводу гибели мужа.
Последовало долгое молчание. Оно стало неловким.
Королеве с трудом удавалось сидеть с прямой спиной; было очевидно, что вынашивать наследника ей непросто. Валери знала о ее недомоганиях: среди прочего, Констанца страдала от кровоточивости десен, болей в горле и желудке. Поскольку Валери стояла очень близко, она почувствовала, как королева освободилась от газов.
– Я еще не имела случая поздравить ваше величество, – поспешно продолжила она. – С тем, что вы скоро станете матерью.
Королева улыбнулась; такой радостной Валери ее еще не видела. Нет, на ее лице проступила не просто радость, а почти небесное блаженство.
Священник перевел:
– Да, хвала Всевышнему. Когда мы вернемся в Кастилию, у нас будет сын. Мой отец будет отомщен.
– Да упокоится он с миром, – пробормотала Валери, низко склонив голову.
Короля Кастилии убил его сводный брат; теперь он занимал трон, который по праву должен был принадлежать Констанце.
Вдруг королева коснулась головы Валери и что-то быстро сказала священнику. Тот перевел:
– Ла Рейна закажет сто месс за упокой души вашего мужа.
– Сто?! – Валери заплатила четыре пенса за заупокойную службу по Скаргиллу и, по правде говоря, считала, что она потратила бы деньги с бо́льшим толком, если бы заплатила их за починку прохудившейся крыши амбара.
Она поспешно прочла молитву, чтобы ее простили за столь греховные мысли. Скаргиллу очень понадобятся молитвы, если он хочет выйти из чистилища и упокоиться с миром; хотя она подозревала, что после смерти он встретил много родственных душ, которые, как и он, ждут очищения, прежде чем их возьмут на небо.
Она сделала глубокий реверанс и снова склонила голову.
– Великодушие ее величества безмерно! – За сто месс она могла бы купить лошадь и коляску. – Если есть услуга, которую я могу ей оказать, я с радостью это сделаю.
На губах королевы появилась улыбка еще до того, как священник перевел слова Валери. Может быть, она понимала по-английски лучше, чем казалось. Или, скорее всего, изъявление почтительности и благодарности у нее в стране такие же, как и здесь.
Снова шепот – и затем Валери услышала перевод:
– Здесь вам понадобилось много выдержки. Должно быть, вы хотите поскорее вернуться домой. Ла Рейна вас не задерживает. Она лишь просит, чтобы вы по-прежнему молились за победу в Кастилии. Встаньте. Ступайте с Богом.
Ее прогоняют!
И слово «домой»…
Как ей хотелось поскорее вернуться в родной Кент! Если бы ей в самом деле позволили уехать домой! Но нет, скоро ее снова выдадут замуж, заставив подчиниться новому мужу, неизвестному злу, которое может оказаться еще хуже предыдущего.