Вставать Лигде не хотелось. Хотелось и дальше лежать на соломенной постели, слушать тихий голос бабушки, журчащий, словно горный ручей.
Девочка сладко потянулась. Цветочек - это хорошо, а вот колючка означает, что мама-хаса начинает сердиться и пора вставать. Девочка поворочалась еще немного, пока неодобрительные вздохи бабушки не подняли её, наконец, с кровати. Лигда бросила внимательный взгляд на маму-хасу - нет, та не сердится, только делает вид. Такой уж сегодня день - нельзя сердиться на Лигду. Кто знает, может чужой гнев повлияет на богов, и те выберут для девочки дурную судьбу? Ведь в полдень Лигда вместе с двумя сверстниками, которым в этом году исполнилось пятнадцать лет, отправится в пещеру предков, чтобы услышать волю богов.
- Держи, вертлюшка. Да, смотри, не испачкай, - женщина протянула девочке новый наряд - сплетенные между собой упругие прутья травы Хей с плотно нанизанными на них маленькими ракушками. Это длинное до пола платье, скрепленное на плечах, станет первым взрослым нарядом Лигды. В нем она отправится в пещеру богов, в нем выйдет замуж и в нем поплывет в последний путь, пересекая реку жизни.
Лигда с трепетом надела платье. Покружилась и замерла - мама-хаса украдкой вытирала слезы из уголков глаз.
- Ты плачешь?
- Нет, светлячок, это от радости. Какая ты у меня взрослая, да красивая. Боги будут милостивы к твоему доброму сердечку. Я вчера сплела им огромный куннак (венок из листьев, плодов и цветов), чтобы не обижали мое солнышко.
Лигда прижалась к бабушке, в глазах защипало.
- Я не уйду от тебя, - прошептала, - никогда не уйду.
- Ой-ли, ласточка. Придет время, и улетишь из гнезда. Но мама-хаса не станет печалиться, зная, что её птичка свила себе хорошее гнездо. Так надо милая. День для тебя прибывает, а для меня убывает. Утру не угнаться за вечером.
Девочка вышла на улицу и с тоской оглянулась по сторонам - тростниковые хижины, пологий берег полноводной реки, знакомая до каждого ствола стена тропического леса с уходящими вглубь тропинками, сегодня их всех словно подменили. Даже подбежавший косолапый детеныш тягуаки - общая игрушка детворы не вызвал ничего, кроме тягостного раздражения. Хотелось сбросить неудобное платье, убежать на водопады, но она больше не ребенок. День Совершеннолетия - день прощания с былыми играми и забавами.
- Лигда, - старый шаман был серьезен, в мудрых глазах светилась тревога, - стой смирно и слушай внимательно.
Чалыр фыркнул, подавившись смешком. Рослый и здоровый в свои пятнадцать он выглядел уже взрослым мужчиной и к мелкой Лигде относился с пренебрежением. Девочка вздохнула, стоять голышом было не то чтобы стыдно, скорее обидно за оставленное на входе платье - год ведь плели и все зря? Богам, оказывается, не нужен ракушечный наряд.
Лигда покосилась на Гайру, третью в их группе. Сбоку девочке был виден тонкий профиль, жесткие кудряшки волос - все одинаковой формы, гладкая кожа на плечах и торчащие холмики грудей. Многие в племени засматривались на красавицу Гайру, и с нетерпением ждали дня Совершеннолетия, чтобы посвататься к девушке.
Невысокая, гибкая, с еще плоской грудью и узкими бедрами Лигда смотрелась рядом с Гайром сущим ребенком. Бабушка часто называла её поздним цветком, бутон которого раскрывается очень долго, надо лишь набраться терпения и подождать. Ждать девочке не хотелось. Хотелось, чтобы прямо сейчас Чалыр хотя бы раз посмотрел на неё так, как смотрел на Гайру.
- Идите, пора, - шаман ласково подтолкнул Лигду в спину, - и помните, ничего не говорите, просто стойте, - повторил он в который раз.
Гуськом они вошли в пещеру. После жаркого полуденного солнца здесь было прохладно, и кожа на руках девочки мгновенно покрылась мурашками. Дети выстроились в ряд и замерли в полуметре от камней, обрамляющих воду. Плоское зеркало источника неприветливо темнело, словно не одобряя их визит. Какое-то время ничего не происходило, лишь где-то справа неутомимая вода, капая, точила камень. Лигда уже начала надеяться, что боги передумали и отложили ритуал на год, но тут в глубине замерцал красный цветок. Он рос, окрашивая темную воду в кровавый цвет. Вот тонкие лучи пробили толщину воды, заиграли на черной стене пещеры, их становилось все больше и больше, пока они не сплелись в одно сплошное розовато-красное покрывало.
- Чалыр, - раскатисто разнеслось по пещере. Трое детей разом вздрогнули, - ты станешь охотником.
Мальчик облегченно выдохнул. Он очень боялся, что его сделают рыбаком или хуже того пастухом.
- Гайра, - голос смягчился, - ты станешь новой Матерью.
Лигда охнула, испуганно прикрыла ладонью рот. Ну, надо же... Мать племени. Повезло Гайре. Хотя это огромная ответственность, но в тоже время и большая честь. Мать принимает у себя любого мужчину, а её детей воспитывают всем племенем. Ей не позволено иметь постоянную пару, но она может выбрать себе тигха - защитника и проводить с ним больше времени, чем с остальными.