В следующий миг Жюв остановил фиакр, назвал адрес: улица Гран-Дегре.
– Будем следовать протоколу, – прошептал полицейский. – Введем в курс дела Авара. Тем более, улица Гран-Дегре почти по пути к жилищу Жака Бернара…
Жюв вновь погрузился в свои думы.
И чем больше он думал, тем больше верил, что докопался до истины, тем больше убеждался, что под личиной Жака Бернара скрывается Фантомас.
Определенно, Жюв заблуждался, не ведая о многих, достаточно весомых деталях…
Прежде всего полицейский даже не подозревал, что преступление на набережной Отей в действительности было инсценировкой, фокусом!
Кроме того, он не знал, что Оливье и Морис – совсем не одно и то же лицо.
И, наконец, Жюв понятия не имел, что Оливье не существует, как и Жака Бернара, что и того и другого представлял единственный персонаж – странный субъект, случайный знакомый Бузотера с более чем причудливым прозвищем Авессалом!
Ах! Если бы Жюв все это знал!
Глава 15
ФАНДОР МЕРТВ
Когда Жюв вернулся на улицу Гран-Дегре, там не было ни души.
– Господа, – объявил ему бригадир, прикладываясь к кепи, так как признал в нем инспектора сыскной полиции, участвовавшего в утреннем следствии, – господа пошли обедать, в скором времени должны вернуться, желаете подождать?..
Жюв отправился восвояси. Он не видел необходимости торчать возле зловещего места преступления. И полагая, что около половины первого самое мудрое решение – это пойти подкрепиться, повернул к себе на улицу Тардье.
Отныне у Жюва имелась ясная и четкая версия. На улице Гран-Дегре жертвой стал не кто иной, как Мике.
Автором преступления был Фантомас!
Кто в таком случае был, по убеждению Жюва, Фантомасом? Жак Бернар.
Вылезая из автобуса на площади Пигаль, полицейский услышал выкрики газетчиков, торгующих экстренным выпуском «Столицы». Как обычно, крупный еженедельник должен был поместить ряд сенсационных очерков на тему дня, более или менее правдивых и правдоподобных, какие-то подробности, способные просветить Жюва.
Он купил экземпляр газеты, которая шла уже по двойной цене, поскольку пользовалась повышенным спросом.
Пробежав ее, Жюв удовлетворенно улыбнулся. В конце одной из статей он заметил пассаж, в котором автор туманно намекал, что подозрение может вызвать некая известная личность, с некоторых пор – очень известная. И указал инициалы: Ж.Б.!
«Черт! – подумал Жюв. – Им пришла в голову более или менее та же идея… Как бы это не привело к затруднениям!..»
Полицейский вернулся домой, но вскоре после полудня покинул свое жилище…
Тем временем в дальнем квартале Монруж, обычно тихом и немноголюдном, на подступах к проезду Дидо царило непривычное оживление.
Улицы, соседние с владением, находившемся под надзором лудильщика кастрюль папаши Никола, неназойливо охраняли загадочные личности, внешность которых выдавала их с головой.
Это были работники сыскной полиции, инспектора следственной бригады.
Было около трех часов пополудни, когда Жюв вошел в проезд Дидо. Эта демонстрация полицейской мощи вызвала у него некоторую досаду. Вряд ли он осмелился признаться себе, что причиной его раздражения было то, что правосудие, обычно весьма неповоротливое, не только вышло на тот же след, но даже опередило его.
Чтобы не спугнуть Фантомаса, Жюв изменил внешность.
– Коллеги меня не узнают, – решил он. – Тем лучше! Зачем им рассказывать о своих подозрениях насчет Жака Бернара!
Однако появилось некое осложнение: блюстители порядка отказались пропустить полицейского.
Недолго думая, Жюв представился «поставщиком», идущим получить по закладной.
Подобные заявления распахивали настежь самые закрытые двери, позволяли одолеть самые непроходимые преграды. Кредиторы всегда вызывали уважение, особенно у господ полицейских.
Теперь Жюв медленно продвигался по внутреннему садику, в глубине которого стояла обветшалая лачуга, чье изображение на прошлой неделе во всевозможных ракурсах красовалось во всех газетах под эффектным, хотя и не без доли иронии именем «замка».
Это и в самом деле был замок, в котором обитал знаменитый наследник незадачливой жертвы преступления, таинственный Жак Бернар.
У входа в домик беседовали папаша Никола и тип в сюртуке.
Прежде чем к ним приблизиться, Жюв некоторое время разглядывал типа. Он знал его, это был судебный уполномоченный. По счастью, этот представитель закона был недавно переведен из провинции: пошел на повышение и занял почетную должность в префектуре Сены, поэтому не был знаком с Жювом. Кроме того, будучи в гриме, Жюв имел все шансы обвести его вокруг пальца.
Полицейский подошел к ним и с самым непринужденным видом, словно ничуть не интересуясь статусом собеседника, спросил:
– Могу я видеть господина Жака Бернара?
Комиссар резко обернулся, оглядел Жюва с головы до ног.
– Я из магазина, – с напускным смущением произнес Жюв, – бухгалтер. Господин Жак Бернар нам кое-что задолжал… О! Сущие пустяки, сто двадцать пять франков…
В беседу вмешался папаша Никола.
– Что ж, старина, – фамильярно заявил он, – чувствую я, плакал ваш должок. Я, собственно, сам в таком же положении! Гражданин смылся, с утра как сквозь землю провалился.
Жюв изобразил такое удивление, такое недоумение, что комиссар полиции, с сочувствием взглянув на него, предположил:
– Вы что, газет не читали?
– Честно говоря, не читал, – откликнулся Жюв.
– Думаю, нет смысла от вас дальше скрывать, – продолжал представитель власти, – я судебный уполномоченный, имею ордер на арест Жака Бернара, который обвиняется в убийстве некоего Оливье!
– Господи! – воскликнул Жюв. – Не может этого быть!
И вполне умышленно ляпнул:
– Получается, Жак Бернар арестован?
– Нет же! – отозвался папаша Никола. – Сказано вам было, он смылся!
Жюв притворился простачком:
– А за что господин Жак Бернар убил этого Оливье?
Комиссар равнодушно пожал плечами.
Он не был обязан докладывать каждому встречному о доводах правосудия. Кроме того, он возвратился в жилище, которое ранее занимал Жак Бернар, и стал наблюдать за двумя подчиненными, опечатывающими мебель и дверь.
Более словоохотливый консьерж пустился в разъяснения, нисколько не подозревая, что говорит о вещах, прекрасно полицейскому известных:
– Дело в том, что Жак Бернар прозябал в нищете и вдруг разбогател, якобы получил наследство от некоего Оливье. А сегодня утром этого Оливье нашли убитым! Разумеется, все думают, что это Жак Бернар, ради наследства… чертова полиция явилась брать его, но поздно!
Жюв молча покачал головой, затем с глубоко раздосадованным видом удалился прочь.
Полицейский прекрасно понимал ход рассуждений правосудия; конечно, поначалу его удивило, что оно мешает в одну кучу жертву с улицы Гран-Дегре и Оливье. Но несколько мгновений поразмыслив, Жюв пришел к выводу, что иначе и быть не могло, в настоящий момент никто, кроме него, не мог знать, что актер и найденный труп – одно и то же лицо…
Определенным было то, что полиция охотится за Жаком Бернаром!
Удастся ли его арестовать?
Жюв не смел думать на эту тему, он ограничился тем, что заметил:
– Дело все больше осложняется.
Жюв сновал по всему Парижу.
После проезда Дидо он очутился вблизи моста Гренель.
Полицейский вышел на набережную Отей, помедлил, затем решил не идти в «Чудесный улов», опасаясь нескромного любопытства содержателя и весьма умелых расспросов мамаши Тринкет.
Однако никто, кроме этих людей, не был доподлинно осведомлен об убийстве на набережной Отей, слава которого померкла перед новым преступлением.
Жюв решительно ступил на сходни одного из понтонов. На нем вырисовывался легкоузнаваемый, неповторимый силуэт старого бретонца с серьгами в ушах, папаши Керрека, который служил в Компании.